Ольга Вилкова(Ушакова)

Я стояла у покосившейся калитки и не могла заставить себя войти. Петли проржавели и жалобно скрипнули, когда я тронула дерево рукой. Бабушкин дом. Теперь уже ничей. Две недели прошло после похорон. Я не успела. Была в командировке в Казани, потом отчёт для совета директоров, потом ещё что-то важное. Всегда что-то важное. Важнее мамы, которая меня воспитала. Важнее единственного человека, который любил меня просто так. Телефон в руке искал сеть. Одна палочка. Пропала. Снова одна. И снова пропала. Я тут же попыталась переместиться левее. Потом правее. Ничего не помогало. Вокруг стояла такая тишина, что звенело в ушах. Запах сена и навоза. Я поморщилась. В детстве этот запах был запахом лета, каникул, свободы. Бабушка будила меня рано, и мы шли кормить кур. Я смеялась, когда они толкались у моих ног. А теперь этот запах казался чужим и неприятным. Деревенским. На крыльце сидел мужчина. Я видела его на похоронах. Прилетела тогда на полдня, на поминках не осталась. Надо было вернуться

Наталья вышла из квартиры на пятнадцатом этаже в половине двенадцатого ночи. Она возвращалась с дня рождения подруги, где немного перебрала игристого и теперь мечтала только о горячем душе и кровати. На ней было чёрное платье до колен, которое подруга называла «скромным, но убийственным», лёгкий плащ и туфли, от которых уже ныли ноги. Волосы она собрала в небрежный пучок, с которого выбивались пряди, и в лифт вошла, тихо ругаясь на саму себя за то, что не вызвала такси прямо к подъезду. Двери почти закрылись, когда чья-то рука просунулась в щель. Разрешите? Голос был низкий, спокойный, с лёгкой хрипотцой. Наталья нажала кнопку «открыть». В кабину вошёл мужчина лет тридцати пяти, высокий, в тёмном пальто, с небольшим чемоданом на колёсиках. Он кивнул ей вежливо, поставил чемодан у стенки и нажал кнопку первого этажа. Лифт дёрнулся и поехал вниз. На десятом этаже он остановился с тяжёлым металлическим стоном. Свет мигнул дважды и погас. Запасное освещение включилось тускло-жёлтое,

Наталья вышла из квартиры на пятнадцатом этаже в половине двенадцатого ночи. Она возвращалась с дня рождения подруги, где немного перебрала игристого и теперь мечтала только о горячем душе и кровати. На ней было чёрное платье до колен, которое подруга называла «скромным, но убийственным», лёгкий плащ и туфли, от которых уже ныли ноги. Волосы она собрала в небрежный пучок, с которого выбивались пряди, и в лифт вошла, тихо ругаясь на саму себя за то, что не вызвала такси прямо к подъезду. Двери почти закрылись, когда чья-то рука просунулась в щель. Разрешите? Голос был низкий, спокойный, с лёгкой хрипотцой. Наталья нажала кнопку «открыть». В кабину вошёл мужчина лет тридцати пяти, высокий, в тёмном пальто, с небольшим чемоданом на колёсиках. Он кивнул ей вежливо, поставил чемодан у стенки и нажал кнопку первого этажа. Лифт дёрнулся и поехал вниз. На десятом этаже он остановился с тяжёлым металлическим стоном. Свет мигнул дважды и погас. Запасное освещение включилось тускло-жёлтое,

Марина была уверена, что вытянула счастливый билет: Игорь носил её на руках, цитировал Бродского и казался идеалом. Но поездка в «родовое гнездо» к его родителям расставила всё по местам. Оказалось, что в этой семье ищут не невестку, а спонсора для ремонта прогнившей крыши, и Марина — далеко не первая кандидатка на роль «дойной коровы». *** — А ты уверена, что это платье не слишком... вызывающее? — Игорь нервно дёрнул руль, объезжая очередную яму. — Игорь, это обычный сарафан. Ниже колен. Твоя мама — она что, настоятельница монастыря? — я фыркнула, поправляя зеркало заднего вида. — Ты же говорил, она у тебя «человек искусства». — Она... сложная. Просто не перебивай её. И про свою зарплату пока молчи. Не надо сразу козырять деньгами, это дурной тон. Мы ехали уже три часа. «Родовое поместье», как гордо именовал его Игорь, находилось в такой глуши, что навигатор дважды предлагал нам развернуться и не позориться. Я смотрела на профиль своего жениха. Красивый, интеллигентный, с тонкими

- Олечка, ну какая любовь? - Наталья взмахнула руками с удивлением глядя на дочку.  - Настоящая, мам! Самая что ни на есть настоящая! - Наталья видела, что еë дочь говорит совершенно серьёзно.  - Дочка, ты только в 9 классе, тебе всего лишь 15! Тебе об учебе думать нужно, а не о мальчиках.  Оля расплакалась.  - Ты не понимаешь, он самый лучший!  - Дочка, ему 22 года. 22! А тебе всего 15. Я против вашей дружбы и отношений. Слышишь? - Наталья сорвалась на крик, хотя хотела быть спокойной. - Я запрещаю тебе с ним видется.  - Да ты даже с ним не знакома, а уже говоришь такие ужасные вещи, - в сердцах заявила Ольга и Наталья поняла, что, если она сейчас не остановится, то рискует навсегда испортить отношения с дочкой.  - Ты права, Оля. Я его не знаю. Может познакомишь? - спросила она.  - Конечно, мам. И тогда ты убедишься, что он - замечательный.  ....................  - Наташа! Наташ! - как будто сквозь дрему донеслось до Натальи и она вздрогнула и посмотрела в ту сторону, откуда шёл голос