Лариса Костецкая

Марфа Степановна жила одна в стареньком, но уютном доме на опушке леса уже одиннадцатый год. Дом этот построил ещё её покойный муж, Иван, егерь с душой поэта и руками мастера. Он ушёл тихо, во сне, оставив после себя не только этот дом с резными наличниками и просторной верандой, но и тихую, не проходящую тоску, которую Марфа Степановна носила в себе, как второе сердце. Дни её текли медленно, по давно заведённому порядку. Утро начиналось с чая из самовара, того самого, медного, который Иван привёз когда-то с ярмарки. Потом — нехитрая работа по дому, прополка грядок на маленьком огороде, где росли незатейливые овощи да душистые травы. После обеда, если погода позволяла, она брала корзинку и шла в лес — неглубоко, на знакомые полянки, за ягодами, грибами или просто подышать воздухом, пахнущим хвоей и влажной землёй. Лес был её единственным собеседником. Она знала его голоса: перешёптывание листвы, перестук дятла, журчание ручья, впадающего в маленькое озерцо. Она помнила, куда Иван ход

Подружки познакомились с Максимом в парке на карусели. Обе эти студентки влюбились в красивого парня. — Девчонки, приглашаю вас в кафе. — Да с удовольствием, Макс, — улыбнулась Лариса, а Динара промолчала. В кафе пошло всё не так, как хотела Лариса. Максим ухаживал за Динарой. Подруга решила его отвлечь и задала вопрос. — Чем занимаешься? — Окончил институт и уже полгода тружусь в крупной компании менеджером в отделе сбыта. — У тебя есть семья? — Живу с родителями в двухкомнатной квартире на Северо-Востоке. Надеюсь в будущем купить квартиру, но, скорее всего, в кредит. Ещё будут вопросы? — Да нет, Макс. А ты не рассматривал вариант жениться на девушке, у которой жильё гораздо просторнее? Допустим, на мне. У нас с мамой трёхкомнатная квартира. Если я выйду замуж, то она к бабушке переедет. — Лариса, жену выбирают не из-за большой квартиры, а по любви. Спасибо за предложение, но я уж сам как-нибудь разберусь, — Максиму не понравилась эта нескромная Лариса, но он всё равно предложил отве

— Твоя мать поступила ужасно! Хотя, чего от неё ожидать? Деревенщина. — Чтооо?! — возмутилась Кристина. — Что слышала! — заявил муж Кристины Эдик. — Да моя мама в сто пятьдесят раз лучше твоих интеллигентных родственничков! Наглых и беспринципных. — Вот и иди к ней! — крикнул Эдик и хлопнул дверью. — И пойду! Ещё как пойду! *** — Короче, твоя мама разрушила вашу, ещё совсем молодую, ячейку общества, — вздохнув, проговорила Инга, подруга Кристины. — Не прошло и года. — Ничего она не разрушила, всё к этому шло, — грустно произнесла Кристина и принялась меланхолично размешивать сахар в чашке чая. Они сидели в кафе. — Да где шло-то? Ты только недавно рассказывала о ваших планах родить ребёнка, — не согласилась Инга. — Бог отвёл. — В лице мамы? — не успокаивалась Инга. — Ну что ты, ей Богу! — рассердилась Кристина. — Мама тут ни при чём. Папина машина — это была последняя капля. Три года назад, как раз за год перед тем, как Кристина вышла замуж, у неё не стало папы. Мама Кристины Ольга Афа

- Мам, а когда ёлку наряжать будем? - Скоро, в выходные. Спи, - сказала Лиза. Матвейка отвернулся к стенке. Лиза прикрыла его спину одеялом. - Мам, а Дед Мороз точно подарит мне железную дорогу? – не отставал Матвейка. - Точно. Ты же хорошо себя ведёшь, правда? И письмо мы ему написали, и адрес сообщили. Закрывай глазки, а то увидит Дед Мороз в подзорную трубу, что ты не спишь, и рассердится, тогда не видать тебе подарка. Матвейка тут же закрыл глаза и затих. Лиза улыбнулась, выключила ночник и вышла из комнаты. На кухне она села за стол, подперев голову руками, и заплакала... *** Лиза давно заметила, что Денис изменился. В последнее время он стал раздражительным, с ним невозможно стало разговаривать. - Денис, ты не забыл про железную дорогу для Матвейки? - напомнила она ему неделю назад. - Некогда мне по магазинам бегать. Я работаю, у меня сроки по проекту горят. Купи сама. Вот так всегда, будто она не работала. Лиза давно привыкла делать всё сама. Денис вечно занят. На любую просьбу

Двенадцать виноградин лежали на тарелке. Ровно двенадцать. Я пересчитывала их каждый год, хотя знала, что не ошибусь. Одна чуть примятая. Специально выбираю такую. Он тогда сказал: эту за несовершенство, чтобы судьба не завидовала. И я запомнила. На десять лет запомнила. Я выключила свет в комнате. Потом телевизор. Телефон положила экраном вниз на диван. Ритуал. Мой личный ритуал, о котором никто не знал. Без пятнадцати двенадцать. За окном уже начинали взрываться первые петарды. Соседи сверху включили музыку так громко, что я слышала басы через потолок. А я сидела в темноте. Одна. Как и последние десять лет. Меня зовут Злата. Мне тридцать пять. Я переводчик с испанского, работаю из дома, живу одна. Не была замужем. Не потому что не звали. Звали. Просто я всегда говорила себе, что мне нужно время. Свобода. Карьера. И вот она, моя свобода. Тёмная комната, двенадцать виноградин и воспоминания о человеке, которого я отпустила. Звонок в дверь прозвучал так резко, что я вздрогнула. Без три

Ольга вытирала стойку уже в четвёртый раз за час. Тряпка скользила по деревянной столешнице медленно, будто сама не верила в то, что это имеет смысл. За окном моросил мелкий осенний дождь, капли стекали по стеклу, оставляя длинные размытые следы. В зале пусто. Опять. Она посмотрела на старые настенные часы — половина девятого вечера, а за весь день было всего пять посетителей. Пять. И трое из них просто спрашивали дорогу до ближайшей аптеки. — Оль, ну может хватит уже? — донёсся усталый голос из подсобки. Оттуда вышел Саша, её муж, с картонной коробкой в руках. — Видишь же, что не идёт. Закроем, найдём что-то другое. Может, я снова устроюсь на завод, как раньше. Она не ответила. Просто продолжала вытирать ту же самую стойку, разглаживая несуществующие пятна. Саша поставил коробку на пол и подошёл ближе, положил руку ей на плечо. — Послушай, я понимаю, что ты вложила сюда душу. Но мы уже третий месяц в минусе. Аренда, электричество, продукты, зарплата Лене на выходные... Откуда брать де