Валентина Шанина (Пономарева)

Лето 1987 года выдалось особенно жарким. Поезд из Москвы в сторону маленькой станции у реки остановился с тяжёлым вздохом, и из вагона вышла молодая женщина в лёгком ситцевом платье и с небольшой дорожной сумкой через плечо. Ей было двадцать семь, она работала редактором в одном из столичных издательств, и никто в вагоне не мог предположить, что эта аккуратная брюнетка с усталыми глазами приехала сюда всего на месяц, а останется навсегда. Нину встретила бабушка Анна Ивановна на стареньком «Запорожце», который она водила лучше любого мужчины в районе. Бабушка была сухая, жилистая, с седыми волосами, собранными в тугой узел, и взглядом, который мог остановить трактор. Она обняла внучку крепко, но коротко — в их семье не принято было разводить нежности. — Ну, приехала наконец. А то пишешь, пишешь, а сама носа не кажешь, — сказала она вместо приветствия. Дом стоял на краю деревни Зелёная Дубрава, за рекой, где начинались луга. Двухэтажный, бревенчатый, с резными наличниками — дед когд

Брат был, как это говорится, со странностями, Алиса вперёд родителей это заметила. -Он ещё маленький, – говорила мама. – Забыла, как сама в его возрасте требовала одну и ту же сказку тебе на ночь читать? Но Клим не просто любил одну и ту же сказку на сотый раз слушать, его странности были куда причудливее. Например, с какого-то возраста он стал есть только жёлтую еду: бананы, пшённую кашу, кукурузу. Из яйца съедал желток, а из M&M's выбирал только жёлтые драже. Чтобы накормить его курицей, приходилось приправлять её куркумой, мама просто с ума сходила от его прихотей. Алиса так и называла его – «жёлтый брат». -Он китаец у тебя, что ли? – спрашивали знакомые, когда слышали это от Алисы в первый раз. -Ага, почти, – хмыкала она. Больше всего Алису злило то, что мама потакала Климу во всём: когда он заявил, что гель для душа, шампунь и даже стиральный порошок должны быть жёлтого цвета, вся семья перешла на моющие средства в жёлтой упаковке. -Мама, у меня волосы этим шампунем не промываютс