Галина Гусева(Смирнова)

Куры могут перестать нестись по множеству причин, связанных с условиями содержания, здоровьем, питанием и физиологией. Вот основные факторы: 1. Недостаток света 🔹 Куры чувствительны к длине светового дня (оптимально – 14–16 часов света).  🔹 Зимой яйценоскость падает из-за короткого дня.  ✅ Решение: искусственное освещение (лампы 40–60 Вт).  2. Неправильное питание 🔹 Дефицит белка )нужен рацион с 15–18% протеина).  🔹 Нехватка кальция (яичная скорлупа тонкая или мягкая).  🔹 Недостаток витаминов (A, D, E, B12) 🔹 Резкая смена корма.  ✅ Решение:  - Давать комбикорм для несушек, добавлять ракушечник, мел, рыбий жир, зелень 3. Стресс 🔹 Переезд, шум, смена стада.  🔹 Нападение хищников (хорьков, лис, крыс).  🔹 Конфликты в курятнике (агрессивные петухи или другие куры).  ✅ Решение:  - Обеспечить покой, минимизировать изменения.  - Проверить безопасность курятника.  4. Линька 🔹 Осенью куры линяют (2–8 недель) и не несутся.  ✅ Решение: усиленное питание (корма с серой, метионином). 

Я стояла у калитки и не могла заставить себя войти. Мамин дом. Теперь уже ничей. Прошла неделя после похорон. Я приехала разбирать вещи. Надо было сделать это раньше, но я всё откладывала. Я толкнула калитку. Петли скрипнули. Этот звук я помнила с детства. Мама всё собиралась смазать, да так и не собралась. Я поднялась на крыльцо. Достала ключ из кармана. Руки дрожали. «Соберись», — сказала я себе. Дверь открылась. Пахло так, как пахло всегда — старым деревом, чем-то травяным и немного пылью. Мамин запах. Я вдохнула глубже и почувствовала, как защипало в носу. Я прошла в комнату. Всё осталось на своих местах. Кружевные салфетки на комоде. Старый телевизор. Часы с кукушкой, которые давно не ходили. И фотография. Моя фотография в деревянной рамке. Мне там лет двадцать пять. Я улыбаюсь, щурюсь от солнца. Я взяла рамку в руки. Стекло было идеально чистым. Ни пылинки. «Она протирала её каждый день», — пронеслось у меня в голове. Я поставила фотографию обратно. Внутри что-то сжалось. Мы с м

Последние комья земли с глухим стуком упали на сосновый гроб. Стояла та осенняя, сырая тишина, что бывает только на деревенских кладбищах после похорон. Василий не вытирал слёз. Горячие капли текли по обветренным щекам, впитывались в воротник потрёпанной телогрейки. Односельчане, постояв минуту-другую в почтительном молчании, начали расходиться: кто к машинам на окраине погоста, кто пешком по разбитой дороге к деревне. Похоронили Алевтину Петровну, мать Василия. Семьдесят пять лет — возраст приличный, но для сына она навсегда осталась той самой, что будила его в школу, отпаивала малиновым чаем при простуде и всегда ждала, не тушив свет на крыльце, как бы поздно он ни вернулся. Василий оставался у свежей могилы, пока тяжёлая рука не легла на его плечо. – Всё, Вась, пошли. Сколько не стой, не вернётся она больше, – голос у деда Мирона был хриплый, пропитанный махоркой и годами. – Отпели, проводили как положено. Теперь тебе самому с домом управляться. Негоже мужику в сорок с хвостом од