ГАЛИНА БАТРУН-АНТОНЕНКОВА

Семён спешил: через час начнутся уроки, а ему ещё надо успеть закинуть гитару к деду. Как хорошо, что тот живёт недалеко от школы. Спасение Семёна на все случаи жизни. Вообще, что он без деда делал бы? Дед единственный в мире взрослый, который его, нет, не понимает. Он с ним не спорит и не пытается научить «правильно» жить. Но советы, кстати, иногда даёт толковые. Вот как в этот раз. Напало вдруг на Семёна жгучее желание играть на гитаре. А родители (естественно!) ни в какую: ты опять забросишь! У тебя тройка по истории выходит, какая гитара?! приберись сперва в своей комнате, иначе гитару в этом бардаке не найдёшь! В общем, покупать отказались. Но от отсутствия гитары желание играть на ней никуда не делось. Это же как будто захотел пить, а вода кончилась. От того, что её нет жажда не пропадёт. Только попробуй объяснить это взрослым! Дед выслушал его страдания и посоветовал купить гитару с рук, по объявлениям. Мол, пылится она у кого-то ненужная — случаи-то всякие в жизни бывают — вот

- С чего это я должен отдавать тебе половину квартиры и машины? С чего я вообще должен все это продавать и делить?? - кричал Виталик, глядя на Полину, которая стояла у окна с каменным лицом, - Что ты сделала, чтобы заработать на это? Сидела дома, прохлаждалась! Я за всех пахал! И теперь ты имеешь наглость что-то у меня требовать? Полина повернулась к нему. Никогда она не умела постоять за себя. Еще в школе, когда дразнил одноклассник или учительница несправедливо занижала оценки, Полине проще было спрятать голову в песок, чем идти к родителям, рассказывать им, потом разбираться. Но при разводе уже не получалось этого избежать. И она чуточку отстаивала себя: - Я не бездельничала дома, Виталя. Я занималась и занимаюсь детьми. Воспитываю их, ухаживаю за ними, разгребаю тут бардак, пока ты строишь свою карьеру. Это, между прочим, тоже труд. Виталий фыркнул, скривив губы. - Бардак она разгребает! Да его и не должно быть, раз ты дома сидишь! Умничка какая. Ага, столько лет “работала” не пок

Таня стояла у кухонного стола, аккуратно нарезая картошку и морковь на удивительно ровные кубики, словно именно от их формы зависел вкус будущего оливье. Запах варёных овощей смешивался с ароматом жарящегося мяса, которое мама переворачивала на сковороде. Из комнаты доносился басистый голос отца — он, как всегда, ворчал на запутавшуюся гирлянду, хотя каждый год говорил, что «в этот раз всё аккуратно сложил». Весь дом был наполнен той самой предновогодней суетой, которую Таня любила всеми фибрами души, — чуть суматошной, но удивительно тёплой. Она на секунду замерла, приподняв голову от нарезки, и с улыбкой посмотрела на мужа. Кирилл носился по комнате в маске волка, пытаясь поймать детей, которые визжали, спасаясь за диваном. Старшая, Лиза, ловко пряталась, будто маленькая лиса, а младший, Гоша, ещё путался в собственных ножках, но отважно пытался догнать сестричку. Таня вдруг с особой нежностью и теплотой подумала, что когда-то всё это — их общий дом, общий Новый год, общие дети — к

После больницы Наталья себя чувствовала лучше, и собиралась заняться привычными делами прямо с утра. Но проснувшись, она ощутила неожиданный внутренний протест. Ее муж уже вовсю разминал суставы. Спортивный по натуре, он и на пенсии не изменял своим привычкам. Каждое утро начиналось с комплекса упражнений от боли в суставах. Наташа же обычно спешила к кошке Маняше, чтобы почистить ее лоток. Потом она кормила их любимую пушистую кошку Маняшу и верного пёсика Шустрика, прибирала в прихожей и на кухне следы ночных "набегов" четвероногих. И спешила поскорее выгулять Шустрика. Днем и вечером они гуляли подольше, уже вместе с Лёшей, наслаждаясь парковой тишиной. Но утром, пока муж занимался своим здоровьем, Наташе нужно было успеть многое. И она мчалась с прогулки, чтобы приготовить их традиционный, нехитрый завтрак. Это был творог с медом и сухофруктами или сырники, чередующиеся с омлетами, глазуньями или яйцами всмятку. Наташа считала эту утреннюю суету своей своеобразной зарядк