M Tуранова

Олег нервно натягивал куртку, не попадая в рукава, полез в карманы, выругался вполголоса и стал шарить глазами по полу в поисках перчаток. Лицо у него было сведено, как от зубной боли: взгляд упорно вниз, брови сдвинуты, губы поджаты. Он двигался «на автомате». За спиной скрипнула дверь, и Олег на мгновение замер, как будто этот скрип был сигналом тревоги. В проёме показалась Елена Петровна — осторожно, держась за косяк, будто ей нужно разрешение быть здесь. Она выглядела печально: бледная, глаза потускневшие, халат потёртый, выцветший, будто не ткань, а сама жизнь вытерлась со временем. — Олеженька… — позвала она мягко, словно хотела погладить этим словом. — Купи… чего-нибудь сладкого… хоть пряничек… Просьба была почти детская, и в ней было столько простого человеческого тепла, что от неё даже воздух становился мягче. Она не требовала — она как бы просила разрешить ей порадоваться. Олег вздрогнул, будто её голос укусил. Он резко вдохнул и бросил, не глядя: — На столе пирожки. Маша