Надежда Дембицкая

Над горами Абаканского хребта в Западном Саяне ещё лежали остатки снега, который, казалось, никогда не собирался таять. Майская тайга просыпалась медленно, но уже пробивалась первая зелень, а солнце набирало силу. И вот в это утро привычную тишину горного безмолвия нарушил нарастающий гул. Это летел вертолёт. Событие само по себе не редкое для этих мест в последние годы, но на этот раз это были не просто инспекторы заповедника с гуманитарным грузом. Это были долгожданные гости. Семидесятую весну своей жизни встречала Агафья Карповна Лыкова, последняя из легендарной семьи таёжных отшельников. Недавно ей исполнилось восемьдесят лет, хотя сама она, как и все староверы, придаёт значение не дню рождения, а именинам. Вокруг её заимки, которую она с благоговением называет Обителью имени Богородицы Троеручицы, царило удивительное спокойствие. Но в душе старушки, привыкшей к многолетнему одиночеству, вновь шевельнулось знакомое чувство — ожидание. Она знала, что гости прибудут после Пасхи,

На передний план клумб всегда хочется посадить что-то нарядное, неприхотливое и низенькое, чтобы цветник выглядел гармоничным. Сегодняшняя статья будет посвящена именно таким растениям, каждое из которых по праву заслуживает звание звезды сада. Шалфей сверкающий Ярким пламенем загорается, оживляя все вокруг. Настолько он прост в уходе, что часто используется для озеленения парков. В обществе также именуется сальвией. Не имеет привычки теснить соседей, но может их затмить игрой своих красок. Хорошо дополняет декоративно-лиственные культуры. Многолетник. Армерия Её акцентной не назвать, хотя растение довольно красиво. Из зеленых разношерстных подушек в пору цветения выходят цветоносы высотой не более 25см. Их окрас зависит от сорта. Возможны оттенки белые, пурпурные, розовые и алые. Лично у меня пока только розовая армерия и полюбилась она мне на все 100%. Покупала сразу делянкой, семенами вырастить непросто, особенно, без стратификации. Многолетник. Пенстемон Нервничает в зона

Предрассветный сумрак еще густо заливает таежную долину, но Агафья уже на ногах. Ее день начинается не со звонка будильника, а с привычного, въевшегося в кости ощущения холода. Изба выстыла за ночь. Первое движение — перекреститься на темный угол с иконами, шепча первые слова утренних молитв. Пальцы, скрюченные артритом, с трудом складываются в привычное знамение. Потом — к печи. Растопка, береста, тонкие лучинки, потом полешки потолще. Огонь оживает медленно, с хрустом и потрескиванием. Его живой свет и тепло — главное таинство каждого дня. Пока печь разгорается, она накидывает поверх платья стеганый жилет и выходит на крыльцо. Воздух, острый и холодный, как лезвие ножа, врывается в легкие. Она прислушивается. Не воет ли волк? Не шуршит ли что у огорода? Тишина. Только далекий шум реки Еринат и редкие потрескивания деревьев на морозе. Так начинается ее восьмитысячный день в тайге. День, похожий на вчерашний. День, который может стать последним. Ее родители, Карп и Акулина Лыковы,