Евгений Деркач

На траурной церемонии марта 1953 года стояли плечом к плечу маршалы, генералы, члены Политбюро. Многие — с каменными лицами, кто-то уже мысленно делил власть, кто-то просто устало смотрел в пустоту. И лишь один человек не смог скрыть слёз. Сдержанный, строгий, всегда собранный — маршал Константин Рокоссовский. Слёзы текли по лицу человека, который знал цену боли, унижения и прощения. На первый взгляд, странно: ведь именно при Сталине Рокоссовский прошёл через пытки и унижения. Обвинённый по ложным доносам, он провёл два с половиной года в тюрьме НКВД, дважды стоял под прицелом, но не признался и не подписал ни одной бумажки. Когда его освободили по ходатайству Тимошенко и Будённого, он вернулся не сломленным, а закалённым. И — что удивительно — не возненавидел Сталина. В своих воспоминаниях он писал не о ненависти, а о том, как вождь лично принес ему извинения. «Мы вас крепко обидели, Константин Константинович. Бывает. Простите», — сказал Сталин в декабре 1943 года, подняв тост