«Толерантность сегодня стала синонимом лжи».

Известная актриса и телеведущая Яна Поплавская опубликовала в соцсетях пост, в котором она критикует «лживую социально-толерантную мерзость». Яна Поплавская заявила: «Меня тошнит от обнажённых задниц и женоподобных мужчин, которых пытаются представить как высокое искусство». Этот пост вызвал большой резонанс: одни поддерживали актрису за смелость, другие оскорбляли и даже угрожали ей. «АиФ» попросил Яну Поплавскую прокомментировать ситуацию.
— Все знают, что голова дана нам для того, чтобы думать. Однако, к сожалению, многие люди используют её неправильно, не задумываясь о том, что происходит сегодня. Слово «толерантность» сейчас употребляется слишком часто — я его не просто не люблю, а ненавижу! Именно этим словом манипулируют общественным сознанием, изменяя реальность. Существует теория «Окно Овертона», которая объясняет, как с помощью определённых идей можно быстро изменить социальное сознание даже в высокоморальном обществе. Я не демагог — уже много лет читаю лекции для политиков, бизнесменов, студентов и обычных людей, преподаю речевую психологию. Слово — это мощное оружие.
Для меня слово «толерантность» — это страшный инструмент манипуляции. Под этим понятием пытаются скрыть всё. Толерантность сегодня — это синоним лжи, замыливания острых социальных и культурных проблем. Например, национализм часто подменяют патриотизмом, а это две большие разницы. Происходит страшное: меняются местами понятия добра и зла, из-за чего теряются общечеловеческие ориентиры.
Мы живём в обществе, где удобно говорить неправду. Политики часто ведут себя как хамелеоны — это мировая практика, и закон становится гибким, как дышло. Поэтому появилось это «прекрасное» слово «толерантность», которым заменяется всё. Как только неудобно говорить правду, говорят: «Мы толерантны». На самом деле это превращает общество в молчаливое стадо, которое начинает бояться. Кто-то скажет: а кто знает, как правильно жить? Есть книга, где это написано — Библия. В ней изложены чёткие правила и человеческие законы. Для понимания этого не нужно быть гением или религиозным человеком. Можно быть неграмотным атеистом и всё равно прочитать эти законы. Это общечеловеческие правила, что правильно, а что нет. Правд может быть много, но истина одна.
Честно скажу: меня не интересует личная жизнь каждого человека. Я не собираюсь вмешиваться в чужие спальни. Если за закрытыми дверями всё устраивает двоих, то это их личное дело. Я не имею права судить людей, какой бы ориентации они ни были, если они это не демонстрируют публично. Но если это показывается на публике, прикрываясь искусством и культурой, у меня возникает вопрос: почему это остаётся без внимания?
Это миф, что нельзя ничего цензурировать. Жизнь любого общества регулируется законом — человеческим и государственным. Иначе была бы анархия. Когда вы воспитываете детей, вы их контролируете, учите, что можно, а что нельзя. Вы ориентируетесь на понятия, переданные родителями, потому что человек — существо социальное, он не может жить в одиночестве, если не отшельник.
Например, когда ребёнок идёт в школу, вы не разрешаете ему приносить порнографию в класс — это табу. Не допустите, чтобы он писал матерные слова в сочинении — вы сразу вычеркнете их. В таких вопросах нет никакой толерантности, правда? Есть законы общества, по которым оно живёт.
Но в последнее время что-то меняется. Люди, независимо от пола, думают, как привлечь внимание. И (о чудо!) им приходит в голову идея: «Давайте покажем голые задницы и даже гениталии по всей стране — и будет скандал, прибыль и счастье». Сказано — сделано.
Помните недавний скандал со спектаклем в Эрмитаже, где актёры на сцене стояли на коленях, наклонялись и дули друг другу в зад? В интернете есть фотографии.
Я выросла в театральной среде. Мой отец-отчим Владимир Викторович Александров, воспитывавший меня с четырёх лет, всю жизнь работал с Юрием Петровичем Любимовым на Таганке, будучи его вторым режиссёром. Мама служила в Театре на Таганке, и я, как другие дети актёров, выросла за кулисами, в младенчестве играла в известных спектаклях «Обмен» и «Перекрёсток», была рядом с легендарными актёрами. Думаю, вы согласитесь, что Юрий Петрович Любимов был признанным гением мирового уровня, работал на многих мировых сценах. Но даже он не допустил бы, чтобы Высоцкий, Хмельницкий, Золотухин и другие выходили на сцену обнажёнными — например, чтобы Высоцкий в роли Гамлета говорил «Быть или не быть» с открытыми гениталиями.
На Таганке всегда был аншлаг. Народ приходил не на голые задницы, не на то, как актёры обливались кефиром, молоком, грязью или делали показательные акты фальшивого дефекации, бросая в зал «псевдодерьмо». Это то, что сейчас демонстрируется на российских сценах. Не надо называть это искусством. Искусство должно быть прекрасным, доступным или сложным, интеллектуальным, но не отвратительно отталкивающим.
Театр — это не грязное место, не туалет. Даже если вы не изучали историю театра, наверняка слышали о площадных театрах, например, в Германии. Там зрители развлекались хлебом и зрелищами: на сцене пукали и тушили свечи. Маргинальная публика была в восторге.
Но совсем другое дело — Большой театр. Это лакмус, лицо Москвы и страны. Я видела фрагменты несостоявшейся премьеры балета «Нуреев». Там есть талантливые моменты, очень интересные. Меня не волнует, что Нуреев был эксгибиционистом и гомосексуалистом — это его личное дело. Не уверен, что сам Нуреев хотел, чтобы его личность преподносилась так.
Меня интересует только одно: каким образом этот человек, выдающийся танцор и настоящая звезда, стал мировой легендой. О нём создавали мифы, он был человеком необычайной трудоспособности, посвятившим себя профессии. То, что он делал в спальне, меня не касается. Я не судья его жизни.
Теперь переключусь с позиции профессионала на обывателя. На генеральном прогоне на главной сцене театра с мировым именем показали фотографию Нуреева, купленную за 300 тысяч евро. Вы слышали сумму? Я предполагаю, что эта фотография была сделана им для кого-то из близких. Не секрет, что женщины тоже посылают интимные фото своим возлюбленным — это человеческие отношения, и в этом нет ничего плохого.
Вы тоже в спальне не ходите в трусах и лифчике, ведёте себя непринуждённо. Но вы не пойдёте на Красную площадь и не будете заниматься сексом с партнёром, чтобы назвать это искусством. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? Знаете, сколько людей соберётся посмотреть на вас, пока вас не задержат и не посадят за развратные действия?
Почему тогда можно показывать гениталии на главной сцене страны? Это была мечта детства — попасть в Большой театр. «Я был в Большом!» — это было что-то недостижимое, туда шли, как на праздник, собиралось интеллектуальное общество, чтобы увидеть настоящее искусство.
Я писал пост о толерантности и не ожидала, что он вызовет такой взрыв интереса. Было 10 тысяч лайков и 2,5 тысячи комментариев. Люди писали: «Спасибо за правду, за смелость». Но в чём тут смелость? Помните сказку про голого короля? Только ребёнок сказал правду, а свита боялась выглядеть глупо и хвалила короля за красивое платье. Страх меняет сознание.
Если на столичных сценах показывают то, что раньше считалось ненормальным, люди начинают бояться, молчат, говорят друг другу: «Молчи, не надо проблем». Если это показывают, значит, может, мы ничего не понимаем? Да, нам тошно, но кому-то виднее.
Мне страшно. Я считаю себя патриотом. Родилась в России, москвичка, люблю этот город. Я патриот своих друзей — это близкие по духу люди, это корни. Я люблю свою семью, дорожу этим. Не хочу, чтобы у моих детей и будущих внуков менялось сознание. А мне пишут: «Мы всё равно пройдём парадами по твоей Москве и России».
За одну ночь после поста многие организовались в группы, стали присылать мне порнографию, угрожать, писать, что займутся оральным сексом с моими сыновьями, изнасилуют их, чтобы они поняли, что секс с мужчинами круче. Два моих сына бились в конвульсиях от злобы. На меня выливалась немыслимая ненависть. Хотя в посте не было ни одной фамилии и призывов к гонениям на геев.
Нет, я не трус — мне нечего бояться. Я мало чего боюсь в жизни, но молчать не буду, потому что больше не могу. Я не совершаю противоправных действий. Разве меня будут осуждать за то, что я возмутилась тем, что не является искусством? Посмотрите, что сказал Цискаридзе: он категорически против происходящего, сцена не для этого. Искусство должно быть прекрасным, это правда. Да, оно проблемное, поднимает социальные темы. Искусство в нашей стране всегда было иносказательным, особенно во времена застоя. Как показать социальную правду, которая волнует людей? Не голой задницей, не обнажённым членом и не анальным отверстием.
В театр приходят родители с подростками. Вы хотите сказать, что это формирует психику? Я всю жизнь работаю с детьми, у меня благотворительный фонд. Не меняйте их сознание. Есть мужчина и женщина, два пола — мужской и женский. Если постоянно говорить человеку, что он свинья, он действительно захрюкает. Если постоянно говорить о толерантности и насаждать ложь, называя её правдой, общественное сознание быстро изменится. Наши дети потеряют семейные ценности, семьи в том виде, в каком они есть, перестанут существовать — навсегда, понимаете?
Правду очень сложно признать даже самому себе, не говоря уже о СМИ. Понятия добра и зла у нас изуродованы, почти везде произошла подмена. О человеке, занимающемся благотворительностью, скажут: это пиар. Но я всегда отвечаю: попробуйте сами так попиариться. Попробуйте, как тысячи прекрасных людей, протянуть руку помощи, собирать грузы, организовывать перевозки, посвящать себя помощи чужим людям, чтобы дать им надежду. Разве это не человеческий закон? Да, человеческий. Можно вспомнить Спарту и сказать: давайте не будем помогать. Людей станет меньше, воздух очистится.
Как вы относитесь к словосочетанию «слуги народа»? Отрицательно. Но изначально было иначе. Мой прапрадед был офицером царской армии, у нас дома есть наградная Библия царя Николая. До конца жизни он говорил: «Служил Отечеству и своему народу». Он прошёл все войны с простреленным позвоночником, в корсете.
А сегодня знаете, сколько получают депутаты? Сотни тысяч рублей. Меня волнует вопрос: если ты решил служить народу пять лет, как можно наблюдать жизнь людей из окна своей машины? Только тот, кто живёт на такую же зарплату, как народ, поймёт, как ездить в общественном транспорте, что такое продуктовая корзина, как платить за ЖКХ. Только испытывая те же трудности, депутат сможет писать законы для улучшения жизни. Как он может понять женщину в отчаянии с больным ребёнком? Тысячи людей по всей стране собирают по 100, 200, 500 рублей — это христианская лепта, чтобы помочь прооперировать ребёнка. Я знаю это не понаслышке и поклоняюсь таким людям — это настоящие Слуги Народа.
Почему бы депутатам и чиновникам с большими зарплатами не жертвовать часть денег? Пусть не половину, Господи, хотя бы десятую часть! Чтобы облегчить жизнь тем, кто живёт тяжело в России. Я много езжу по регионам. Люди живут очень тяжело, иногда непонятно, как они выживают.
Может, вы скажете, что я идеалистка? Нет, я адекватный человек. Но социальная несправедливость огромна. Президент, один на всех с многочисленными заместителями и помощниками, на прямой линии решает вопросы определённых людей, которые надеются только на него. Как это возможно? Пусть тогда решает всё один, зачем столько чиновников и ведомств, если народ надеется только на Путина?
Я хочу, чтобы люди в Думе и на госслужбе знали, как живёт народ, чтобы они на собственной шкуре понимали, что значит жить на маленькую зарплату, кормить и учить детей. Я хочу, чтобы чиновники лечились не за границей, а в своей стране. Для этого нужен закон. Тогда благотворительные фонды не будут вынуждены отправлять детей на операции за рубеж. Если чиновники будут лечиться здесь, появятся большие современные медицинские центры, куда будут вкладывать деньги.
Я — стойкий «оловянный солдатик», мне не всё равно. Людям вокруг меня тоже не всё равно. Нет стыда говорить правду. Есть только доблесть и честь у тех, кто говорит не о своих интересах, а о том, что волнует страну