Кто добрее?

Два старика стояли друг напротив друга под исполинской нарядной елкой на центральной площади города.

— Ох, ну и устроил ты сегодня! Это же прямо светопреставление какое-то! — беззлобно проворчал один.

— Ничего особенного! Сами просили, вот и допросились! — огрызнулся второй.

Они были чем-то похожи, эти двое. Оба седобородые и голубоглазые. Оба одеты в похожие красные пуховики, у обоих на ногах немодные, но теплые валенки.

Разительно различалось только выражение лиц. У одного мягкое, светлое. Улыбка прячется в бороде, глаза смеются синими искорками.

У другого — наоборот. В глазах сталь, в голосе мороз.

— Злой ты, братец! Просто темная личность какая-то, — вздохнул первый.

— А ты добренький? Такой же, как и я, если смотреть в корень! — нахмурился второй.

— Вот уж сравнил. Ни капли мы не похожи. И, к твоему сведению, я добрый, а не добренький. У меня все от души! Я вот людей люблю, праздники, солнышко!

— Кто же праздники не любит? Только не у всех они есть. Мне от торжества какой-то жалкий огрызок подсунули – радуйся, дед!

Я же, по сути, швейцар – дверь тебе в банкетный зал открываю. А ты в нее как павлин входишь: самодовольный, сверкающий. Показушник! Поэтому и в доброту твою искреннюю я, уж прости, не верю. Докажи!

— Как доказать-то? — растерялся улыбчивый.

Хмурый дед огляделся, приметил под елкой лохматого дрожащего песика, довольно потер руки:

— А вот тебе и подопытный. Облагодетельствуй его!

— Ладно, тогда и я тебе задание дам, чтобы все по-честному. Видишь старушку? Вон ту, в тощем сером пальтишке. Твоя она! Посмотрим, есть ли в тебе хоть капелюшечка доброты.

— Годится!

Деды ударили по рукам. Снег повалил сильнее, ледяной ветер усилился. Вьюга скрыла обоих спорщиков...

*****

Барбос встречал первую в своей жизни зиму. И она ему совсем не нравилась. Холодно, голодно, темно и страшно.

А вот люди, похоже, радовались зиме. Особенно их радость стала заметна, когда для нее, по мнению Барбоса, совсем не осталось поводов.

Дни стали коротюсенькими, как хвост у бульдога Фени, морозы злыми, словно палка его хозяйки Вероники Сигизмундовны.

Зато двуногие засуетились. Навтыкали повсюду здоровенных елок, разукрасили их блестящими шариками да подмигивающими огоньками.

Возле магазинов стало невероятно людно. Все что-то покупали, тащили домой большими сумками. Барбос никак не мог понять, в чем дело.

К счастью, однажды около универсама ему встретился привязанный к перилам Феня. Он дрожал, несмотря на толстый цветастый комбинезон, и поскуливал.

— За что это тебя? — подивился Барбос, оглядываясь с опаской, не маячит ли на горизонте Вероника Сигизмундовна.

— В смысле, за что? — Феня переступил лапами, обутыми в смешные боты.

— Ну привязали здесь, за какую провинность? — уточнил Барбос.

— А, это... Это моя в магазин пошла, а меня подождать попросила, — пустился в объяснения Феня. — Я согласился, конечно. Чего мне в магазине-то делать? Там же сейчас толчея. Затопчут и не заметят. Только вот чего-то долго она! Надоело ждать.

— А отчего толчея? Я вот тоже заметил, что людей в магазине, как крыс на помойке. И еще деревья эти разукрашенные... Чего случилось-то?

— Ох, и серый ты, — Феня включил назидательный тон. — Новый год у них скоро. Праздник! Вот и готовятся. Еду закупают, подарки разные. Чуда ждут. Моя тоже мне чего-нибудь обязательно купит. Поэтому и не ору в голос, терплю.

На «серого» Барбос не обиделся. Он ведь и правда серый. А еще маленький, лохматый и бесхозный. Но из бульдожкиных объяснений понял далеко не все. Поэтому спросил:

— А что такое чудо?

Феня снисходительно посмотрел на Барбоса и задал встречный вопрос:

— Вот ты чего-нибудь хочешь?

— Есть хочу, в тепло хочу, своего человека очень хочу, — взялся перечислять Барбос.

— Понял. Так вот, нужно просто загадать желание, и оно должно исполниться. Сейчас, кстати, самое время. Конец декабря.

— Кому конец?

— Не кому, а чего! Декабря-месяца конец. В общем, не морочь мне голову. Загадывай желание, и будет тебе счастье.

— Брысь! — раздалось от дверей магазина.

Барбос отскочил. К ним, опираясь на свою страшную палку, спешила Вероника Сигизмундовна и причитала:

— Опять эта шавка здесь, опять к моему Фенечке лезет. Отлова на них нет!

— Моя, — вздохнул Феня и пожелал: — Удачи тебе, Барбоска.

Барбос махнул ему на прощание хвостом и побежал на встречу с этой самой удачей.

*****

Бежал он долго. Остановился только у сверкающей огромной елки на центральной площади. Устроился под колючей, мигающей лампочками веткой.

Барбосу казалось, что если и загадывать желание, то обязательно здесь. Наверняка это дерево – эпицентр праздника и чудес.

Он загадал все то, чего жаждала его песья душа. И принялся ждать…

Наступил вечер, стало холодно, снег летел параллельно земле, забирался под раскидистые елкины лапы и кусал Барбоса.

В конце концов, тот проголодался, продрог и разочаровался:

«Не бывает в этом мире чудес! Не для таких, как я. Обманул меня Феня».

Хотелось завыть, заплакать. Но какой в этом прок? Поэтому Барбос лег на снег и закрыл глаза: будь, что будет...

— Ты давай, не смей замерзать, парень! — раздалось сверху.

Потом руки в красных рукавицах подняли его над землей, стало теплее. Барбос разглядел говорившего: белобородый дедушка. Сразу видно, что добрый – улыбается, глаза лучистые.

— Знаю я, чего ты хочешь, парень. Тебе бы дом теплый, миску полную, да хозяина ласкового. Угадал?

Барбос вяло махнул хвостом.

— Ну, пойдем исполнять твои желания.

Дедушка посадил Барбоса за пазуху. Тот немедленно разомлел от тепла, а еще от надежды, захватывающей дух...

*****

Баба Маша не ждала в Новый год чудес. Неоткуда им взяться. Год прошел, и ладно. На шаг ближе к семье она стала.

Если повезет, то ждут где-то в лучшем мире ее муж Иван и сыночек Мишенька. А здесь никто не ждет. И поздравлять никто не придет. Пережила она всех. И сына, и мужа...

Мишу молодым Костлявая забрала. Надоело, видать, что тот ее искушает. Альпинистом он был, горы покорял. И с одной вершины домой так и не вернулся.

Ивану более щедро жизни наверху отмеряли. Пять лет назад мужа Костлявая прибрала. А бабу Машу небо коптить оставила.

Многие думают, что долгие лета – это подарок. Ну, кому как... Для бабы Маши это проклятие.

Она судьбу не гневит, не ропщет. Но уж очень устала. Раньше перед Новым годом с удовольствием выходила погулять, на красоту городскую посмотреть, за компанию с народом празднику порадоваться.

А вот в этот год радости не получается. Вроде все то же самое вокруг. Снег сыплет, елка огоньками мигает, мишура блестит...

А нет праздника в душе. Даже тени его нет. Видно, истратила весь запас баба Маша за свои семь десятков лет.

Да еще и погода сердитая нынче. С утра вроде декабрь в настроении был: мягким снежком сыпал, наряжал деревья в шубы. А к вечеру осерчал. Ветер злющий поднялся, под пальто норовит забраться. Снег колючий по щекам сечет.

Домой надо топать. А то холодно в пальтишке. Заболеет баба Маша, и кто с ней нянькаться будет?

Она подняла воротник, бросила прощальный взгляд на городскую елку, и тут ее окликнули:

— Уважаемая, можно вас кое о чем спросить?

Баба Маша пожала плечами: «Отчего же нельзя?»

Собеседник на вид – ее ровесник. Серьезный дедок. Бородатый, бровастый, мрачный. Такой с ерундой приставать не станет.

— У вас есть заветное желание? — удивил.

— У всех, наверное, есть, — кивнула баба Маша.

— Могу исполнить!

«Перебрал дедуля?» — баба Маша невольно принюхалась.

— Да полно вам! Я не пью. Я делаю вам серьезное предложение. Желаете чего-нибудь сильно?

— Не по зубам вам мое желание. Разве что из мертвых воскрешать умеете.

— Этого не умею, — признал дедок. — Но, давайте с вами подумаем. Вы хотите кого-то вернуть с того света. А почему? Потому что вам одиноко! А вот с одиночеством я вам справиться помогу.

— Вы в гости ко мне, что ли, набиваетесь?

— Ни в коем разе! Не хватало мне еще по гостям рассиживаться. Я могу найти для вас родственную душу.

— Ладно, шутник, с Новым годом вас, — отмахнулась баба Маша. — А мне домой пора.

— Стойте! — взмолился дед. — Я и правда могу!

— Не пугай женщину!

К ним подошел еще один дедок. Не чета первому, хоть и похож на него. Улыбается вон, глаза добрые, а из-за пазухи песья смешная голова выглядывает.

— Ты не встревай. Время еще не вышло, — возмутился хмурый.

— Да может, бог с ним, со спором нашим глупым? — предложил улыбчивый.

— Ага, а ты потом опять начнешь меня носом тыкать! Ты, мол, Декабрь, злой, ты, мол, не любишь никого. И погода у тебя дурацкая. В такую только дома сидеть. А сам мне доброе дело мешаешь сотворить!

— Да не мешаю, а помочь хочу. Парню, вон, тоже одиноко, плохо, и праздник встретить не с кем, — улыбчивый кивнул на песика. — Так что, предлагаю познакомить этих двоих.

Баба Маша с интересом слушала спор двух дедушек:

«Как там один другого назвал? Декабрь? Что за имя такое? А второй, интересно, кто? И пес у него какой славный... Вроде пристроить лохматого хочет».

— Уважаемые, вы про меня не забыли? — обратилась она к старичкам.

— Ой, прошу прощения, сударыня, — улыбчивый поклонился, — я Январь. А этот мрачный тип – мой братец Декабрь. Мы сегодня с ним заключили пари, кто из нас добрее. Глупо, конечно. Но когда тысячи лет живешь, и не такое в голову придет.

Он должен был вам что-нибудь хорошее сделать. А мне достался вот этот лохматый товарищ...

Январь погладил серую остроухую голову, выглядывающую из-за пазухи.

— И вот, я предлагаю своему братцу наплевать на дурацкий спор и просто познакомить вас двоих. Простите, что мы вели себя невежливо. Вы согласны встретить праздник в компании этого парня?

Баба Маша засомневалась:

— Да я бы, может, и взяла его. Очень славный парень. Только лет мне много. Не ровен час, Костлявая за мной явится, и с кем я его оставлю?

— Не переживайте. Не явится, — пообещал Декабрь. — Поговорю я с ней, попрошу, чтобы не торопилась. Как-никак приятельствуем. Она – конец жизни, я – конец года, вот на этом и сошлись. Не откажет же она товарищу.

Чудно̔ это все было. Но баба Маша поверила. Кивнула, стянула варежку и погладила песью голову.

Пахло от ее руки теплом, пирогами и почему-то летом. Барбосу понравился этот запах, и он тявкнул. Задорно, заливисто.

— Отличный парень. И, похоже, не против пойти со мной, — улыбнулась баба Маша.

— Вот и славно, мы вас проводим, — Январь взял ее под правый локоток. — Пусть лохматый еще у меня за пазухой погреется.

Декабрь пристроился слева, не переставая ворчать:

— Ты запомни, это по твоей милости я спор не выиграл. Еще бы немного, и я бы эту даму осчастливил по самое некуда. И заметь, исключительно из добрых побуждений.

Вот соберутся все наши за праздничным столом, ты им так и скажи: «Молодец Декабрь по всем пунктам!»

А то надоели уже. Только и слышу от них: злыдень ты, Декабрь, мрачный тип, ледяная душа... Добрее надо быть...

— Скажу, скажу, — обещал Январь. — Тем более, что это правда. Если бы ты этот спор не затеял, так и чуда бы не случилось. Не встретились бы эти двое. Опять же с Костлявой помочь вызвался.

Баба Маша шла между ними и думала:

«Меня домой провожают Декабрь и Январь. С ума сойти можно! Да не просто так провожают, друга для меня нашли. Настроение новогоднее вернули. Даже как-то жить захотелось. Не дело мне теперь дезертировать. На кого же я этого лохматого оставлю?»

А Барбос просто радовался тому, что Феня оказался прав – есть чудеса на этом свете. Для всех есть. И для него тоже.


Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО 

#рассказы