Юрий Терновский

На минутку включите воображение. Это сложно представить, но попробуйте. Шестеро бойцов. 18 ноября 1943 года, парни воюют с первого дня. Холод, голод, грязь. Свои далеко, со всех сторон наступают танки и вражеская пехота. Не хочется дальше читать. Да что там, жить не хочется. Можно закрыть глаза и сдаться или сбежать в реальность, где ничего этого нет. 28-летний лейтенант Вася Крикливый не мог себе позволить ни то, ни другое. Сначала он с бойцами поджег пять танков. Потом взялся за пехоту – истребил три взвода! Потом меткими попаданиями уничтожил три пулемета и два миномета, из которых их всё это время поливали огнём. А потом у Васи и его расчёта закончились снаряды. И парни пошли в рукопашную, одолев ещё семерых солдат и офицера! После такого контратакующая рота противника обратилась в бегство, а лейтенанта Крикливого представили к званию Героя Советского Союза. Потому что покинуть этот мир Василию Васильевичу было суждено только спустя 41 год...

Осень 1941 года. Подмосковные леса. Партизанский отряд отбивает у немцев двести русских девушек, которых готовят к отправке в Германию. Во время операции партизаны захватывают подвыпившего немецкого офицера. Тот, трясясь от страха, умоляет не убивать его и лепечет, что в Берлине учил русский язык и даже читал «Евгения Онегина». Бойцы хохочут: «Так тебя ж правнук самого Пушкина в плен взял!». Немец таращит глаза: «Не может быть! У вас же всех дворян расстреляли…». Это не анекдот. Это реальный эпизод из боевой биографии Григория Григорьевича Пушкина, прямого потомка великого поэта, который доказал, что его фамилия – не музейный экспонат, а боевое знамя. Григорий Григорьевич Пушкин родился в 1913 году, его дедом был любимый сын поэта, генерал Александр Александрович Пушкин. Детство прошло в бывшем имении Гончаровых. Казалось, ему была уготована судьба хранителя наследия, музейного работника. В 1940 году, уже после армии и боев с белофиннами, Григория по комсомольской путевке направили на

Раннее утро 17 июля 1941 года стояло обманчиво тихим. Над белорусскими полями висел серебристый туман, и только те, кто уже пережил первые недели войны, знали: это затишье ничего хорошего не сулит. Полк, измученный прорывом из окружения, выстроился на пригорке. Люди держались из последних сил. На лицах отражалась вселенская усталость, в глазах немой вопрос: доживём ли до следующего дня? Командир медленно проходил вдоль шеренги, будто выискивая среди десятков людей одного-единственного. Его взгляд остановился на худощавом пареньке с упрямой прямой осанкой. — Как звать? — Коля. — А по фамилии? — Сиротинин. Так началась история человека, который войдёт в легенду не по приказу, не по должности, не по званию, а потому, что в тот день его сердце оказалось крепче стали. «Мы оставляем тебя здесь…» Николаю было двадцать. Старший сержант артиллерии, толковый наводчик, тихий в быту и удивительно внимательный к своей пушке — 76-миллиметровой «подружке», как он её шутливо называл. Но в тот ден

Кто не слышал о прославленном танковом командире Великой Отечественной войны Михаиле Катукове. В октябре 1941 года непобедимые немецкие танковые соединения встретили достойного противника - танковую бригаду Катукова. Хваленый генерал Гудериан, в своих мемуарах, признал несгибаемую мощь советских тридцатьчетверок. Почти полторы сотни танков потерял Гудериан в той битве. К чему это я? Ах да, именно с именем Михаила Катукова связана одна интересная история. К началу войны существовала особая процедура награждения отличившихся солдат. Лишь Верховный Совет СССР имел право утверждать наградные списки. И само вручение было торжественным. Награды вручали, как правило, Сталин, Калинин, и обязательно в Кремле. Но подобная ситуация была хороша в мирное время. В реалиях же войны многие герои попросту не доживали до заветной награды. Тогда командиры пошли на хитрость - награждали отличившихся солдат наградами, снятыми с погибших товарищей. Но нередки были случаи, когда командир снимал медаль со св