Галина Игнатьева

Слова мужа ударили больнее, чем пощечина. Они повисли в воздухе, тяжелые и липкие, заполнив собой уютную кухню, где мы двадцать пять лет завтракали, обедали и строили планы на старость. — У нее будет сын, Света. Наследник. А у тебя... у тебя только морщины и вечное недовольство, — Игорь произнес это спокойно, даже буднично, словно обсуждал необходимость замены зимней резины. Он стоял у окна, не глядя на меня, и вертел в руках ключи от машины. — Уходи. Квартира записана на меня, ты знаешь. Даю тебе неделю на сборы. Я сидела за столом, онемевшая, чувствуя, как холод ползет от кончиков пальцев к сердцу. Внутри что-то оборвалось. Двадцать пять лет. Четверть века я стирала его рубашки, готовила его любимое рагу, лечила его простуды и терпела его вспышки гнева. Я поддерживала его, когда он начинал бизнес в девяностых, когда мы считали каждую копейку. Я была рядом, когда он взлетел, и когда падал. А теперь? Теперь я была просто старой мебелью, которую пора вынести на свалку, чтобы освободить