Ольга Никонова

Он не ушёл резко. Не хлопнул дверью. Не сказал: «я больше не люблю». Он просто перестал смотреть. Когда-то он смотрел на неё так, будто она была его удачей. Потом — как на привычную мебель. А потом — как на ошибку, которую давно надо было исправить, но всё не доходили руки. Возраст пришёл тихо. Без трагедий, без катастроф. Сначала морщины вокруг глаз. Потом — лишние килограммы, которые не уходили, сколько ни считай калории. Потом — усталость в голосе и желание лечь раньше, чем включить свет в спальне. Он заметил это раньше неё. И начал раздражаться. Его раздражало, как она смеётся — слишком громко. Как одевается — «не по возрасту». Как молчит — «давит». Как говорит — «цепляется». Он всё чаще задерживался на работе. Всё реже отвечал на сообщения. Всё охотнее смотрел на других — молодых, гладких, лёгких. Однажды за ужином он сказал почти буднично: — Ты бы собой занялась. Раньше ты была другой. Он не сказал «красивой». Но она услышала именно это. Она не устроила скандал. Не зап