Римма Павловна

Евгений Евстигнеев и Лилия Журкина \ Фото из открытых источников Иногда судьба семьи — это не трагедия с громкими декорациями, а тихий, долго тлеющий пожар, который все видят, но никто не гасит. История Евгения Евстигнеева и Лилии Журкиной всегда стояла особняком: слишком много в ней не театральности — горечи. И, чем дальше смотришь на этот сюжет, тем отчётливее проступает один странный парадокс: люди, блиставшие на сцене, в собственном доме не смогли разыграть даже простое, человеческое взаимопонимание. Мне всегда казалось невероятным, насколько не совпадали их объём и форма. Он — уже сложившийся артист, знаковый для «Современника», узнаваемый, пусть и не красавец. Она — будто создана для крупного плана: хрупкая, точёная, с той самой красотой, которая в советские годы мелькала на страницах журнала «Советский экран». Но их встреча случилась не в свете софитов, а на репетиционной пыли, среди суеты театра, где каждый знает о каждом больше, чем хотелось бы. Первое, что сказала Лилия, увид