Глеб Дроздов

Михаил Булгаков, кит и осиновый кол

Украинские «патриоты» ненавидят Булгакова. Есть среди русскоязычных майданостояльцев отщепенцы, пытающиеся корчить из себя интеллигенцию и поэтому подчёркивающих своё булгаковофильство. Но таких единицы. Большинство «сознательных украинцев» не сомневается в том, что Булгаков враг, что его сочинения необходимо сжечь, а музей на Андреевском спуске снести. До сих пор их останавливала только всемирная слава Михаила Афанасьевича — боялись негативной реакции Запада. Но под конец своего правления, если не будут заняты более важным делом — спасением наворованного, музей всенепременно снесут.
Булгаков им — кость в горле, ибо он был первым, кто вскрыл всю низменную суть и тотальную нежизнеспособность украинства. И по сей день нет более качественного исследования на эту тему, чем его «Белая гвардия». И не будет, потому что это высококачественное научное исследование, написанное в форме художественного романа очевидцем. Второй раз не сойдутся в одном месте украинство и непредвзятый наблюдатель, к тому же обладающий талантами одновременно великого учёного-исследователя и великого писателя.
Роман Булгакова — осиновый кол в сердце украинствующего упыря, на базе неопровержимых фактов доказывающий нежизнеспособность украинства. Человека, прочитавшего «Белую гвардию» и после этого записавшегося в украинцы, можно сразу отправлять на эвтаназию, чтобы не мучился, от этой болезни лекарство никогда не придумают.
Сами подумайте, мы говорим, что в начале 90-х Украина имела стартовый капитал как минимум не хуже, а может быть, и немного лучше, чем у России. Уже через десять лет, к началу нулевых (до всех майданов и прочих потрясений), Украина отставала от России навсегда. Чем дольше длилась её независимость, тем больше было это отставание, а закончилось всё катастрофой.
Но несчастную судьбу украинской державы можно было бы списать на неудачно сложившиеся обстоятельства, на человеческий фактор, на ряд досадных случайностей, даже на козни США. Можно было бы, если бы не Михаил Афанасьевич со своим романом, описывающим ужасный конец гетманской Украины.
По форме — несколько дней из жизни одной семьи и группы офицеров-сослуживцев. Гетман, Петлюра, УНР, немцы, красные — всё это составляет лишь фон. Действие происходит в конце 1918 года. Петлюровцы (УНР) выгоняют из Киева гетмана, но и сами в городе удержаться не могут, оставляя его под натиском красных. Фактически с этого момента Украина существует в режиме частушки того времени: «В вагоне Директория, под вагоном территория». То есть первой независимой Украине хватило года, чтобы продемонстрировать свою полную несостоятельность.
Между тем стартовый капитал у неё по сравнению с большевистской Россией был намного большим, чем у Украины 90-х годов ХХ века по сравнению с Россией того же периода. Судите сами. Украина в начале ХХ века контролировала те же южные порты, что и сейчас. Крым контролировали немцы. Немцы же контролировали линию соприкосновения с отрядами завесы: малочисленными, недисциплинированными, плохо вооружёнными и практически необученными подразделениями из случайных солдат разных частей, матросов, рабочих и деклассированного элемента, составлявших на тот момент всю военную силу красных. Донбасс входил в зону немецкой оккупации, что отдавало киевскому правительству контроль над всем южным промышленными районом наряду с московским и санкт-петербургским, одним их трёх главных промышленных районов России. По состоянию на начало ХХ века Украина наряду с Поволжьем и Кубанью была главной житницей империи: несмотря на вывоз продовольствия в Германию, местное население недостатка в нём не испытывало. Это, кстати, хорошо видно по роману Булгакова — в нём ни разу не упоминаются голодающие. Между тем это уже последние недели гетманской власти, в стране бардак, к столице приближаются мятежники, но подвоз продовольствия не останавливается.
Кроме всего прочего, в начале 1918 года Украина обладала и армией примерно в 200 тысяч человек. Это были украинизированные по договору с Временным правительством части бывшей русской императорской армии. Половина из этих частей была сведена в крупные соединения: 1-й и 2-й украинские корпуса, также созданные на базе корпусов императорской армии под командованием профессиональных офицеров и генералов. 1-м украинским корпусом, созданным по приказу генерала Корнилова в бытность его главковерхом русской армии, командовал генерал-лейтенант Павел Скоропадский. Это был его же бывший 34-й армейский корпус императорской армии. Корпус в полном составе (40–50 тысяч человек) прибыл на Украину в распоряжение УНР.
Таким образом, даже если считать, что часть украинизированных частей также была разложена революционными агитаторами, УНР должна была иметь около 100 тысяч надёжных штыков в двух армейских корпусах, управляемость которых никто из современников не ставил под сомнение. Половина из них была сосредоточена в первом корпусе Павла Скоропадского, заявившего о своей полной лояльности УНР и готовности предоставить корпус в её полное распоряжение.
Много это или мало?
Корнилов начинал в том же 1918 году «Ледяной поход», имея около 4 тысяч человек, из которых боеспособных не больше половины, а уже в конце лета 1919 года Добровольческая армия заняла всю Украину, взяла Царицын на Волге, контролировала Кубань и Северный Кавказ и через месяц создала серьёзную угрозу Москве, поставив под вопрос будущее большевистского режима и вынудив РКП(б) бросить лозунг «Все на борьбу с Деникиным!» В Сибири армия Комуча (будущие колчаковцы) в 1918 году состояла из отрядов добровольцев вроде отряда Каппеля, поначалу располагавшего парой сотен человек, но быстро выросшего до 1,5 тысячи. Наиболее боеспособная часть — чехословаки. Всего Чехословацкий корпус насчитывал не более 72 тысяч человек, в путь на родину через Владивосток отправилось около 60 тысяч, в мятеже участвовали 30–40 тысяч, а в армию Комуча записались около 20 тысяч. С этими силами сторонники учредительного собрания вышли летом 1918 года на Волгу и создали угрозу прорыва к Москве от Казани.
Наконец, большевистский отряд Муравьёва, взявший Киев в феврале 1919 года, при формировании номинально насчитывал около 30 тысяч человек, из которых дошли до столицы УНР и прияли участие в штурме от 14 до 17 тысяч. Все эти числа достаточно условные, так как считали в те времена как попало, а численность частей менялась в течение суток: кто-то приходил, кто-то уходил. Регулярная армия распалась, а новые вооружённые силы и у красных, и у белых находились на самом раннем этапе формирования.
В этих условиях УНР получает 100–200 тысяч штыков регулярной армии, сохранивших дисциплину и находящихся под командованием фронтовых офицеров и генералов. Из них 40–50 тысяч из корпуса Скоропадского абсолютно лояльны и находятся под рукой вблизи Киева. И что делают с этими войсками? Их распускают, ибо боятся влияния их командиров. Уберегло ли это УНП от переворота? Нет. 28 апреля 1918 года немцы разогнали беззащитную и беспомощную Центральную Раду, а 29 апреля Скоропадский стал гетманом Украины (формально был избран на съезде хлеборобов).
Казалось бы, теперь дело должно пойти. Боевой генерал с опытом службы ещё в империи Скоропадский имеет под рукой значительный ресурс. Помимо указанного ранее, надо иметь в виду, что в 1918 году в Киев в первую очередь бежали из Москвы и Санкт-Петербурга все, кто не принял новую власть. Скоропадский смог даже организовать Академию наук, в которую привлёк учёных с мировыми именами. А уж чиновников, промышленников, технических специалистов было пруд пруди. Одних только офицеров царской армии в Киеве и окрестностях насчитывали около 40 тысяч человек (в десять раз больше, чем силы, с которыми Корнилов и Деникин установили контроль над Кубанью и Северным Кавказом), а были ещё юнкера военных училищ и школ прапорщиков, те же солдаты украинизированных частей. Воссоздание армии не являлось проблемой.
Но когда немцы после поражения в Первой мировой войне ушли с Украины, выяснилось, что у гетмана нет ничего: ни армии, ни надёжного аппарата управления, защищать его некому и надо срочно бежать в немецком обозе. Академия наук растворилась во времени и пространстве вслед за ним. А прогнал гетмана Петлюра — бывший военный министр УНР и будущий глава Директории и головной атаман украинской армии. Опирался Петлюра в своём мятеже на отряды местных «авторитетов» — будущих батек-атаманов. Из всех крупных местных батек-атаманов только Махно не замечен в сотрудничестве с Петлюрой, у него была своя анархическая Украина: поменьше, но попрочнее.
Однако эти батьки, прогнав гетмана, тут же поссорились с паном головным атаманом и отбыли в свободное плавание по волнам гражданской войны, вновь оставив украинскую власть (на сей раз Директорию) без войск.
Обратили внимание, «украинцы» появляются в массе, когда надо кого-то свергнуть, после чего снова исчезают? Местная власть, имея под рукой огромный ресурс, не может его организовать. Но почему не может, ведь вроде бы обладает должной квалификацией и даже некоторыми талантами?
Ответ на этот вопрос даёт Булгаков устами Алексея Турбина, рассказывающего о докторе Курыцьком (бывшем Курицком), который после провозглашения УНР моментально перешёл на мову, в результате чего кит и кот у него слились воедино. Как ни смешно, но это и есть главная причина провала всех попыток (прошлых, настоящих и будущих) создать независимую Украину.
Адепты этой независимости вырастают из среды местной русской интеллигенции, из её худшей части — сервильной, как огня боящейся конкуренции более успешных коллег. Для обозначения себя эта часть коллаборирующей в петлюровцы (при Булгакове) или в бандеровцы (ныне) интеллигенции резко переходит на мову (или то, что она считает мовой), обряжается в вышиванки и начинает требовать от власти привилегий за счёт своих сохранивших русскость соотечественников. В результате единственный вариант создать жизнеспособную политическую структуру — второе русское государство — не срабатывает. Власть боится оттолкнуть от себя «истинных украинцев» и быть обвинённой в антиукраинстве. Поэтому безграмотные сервильные пройдохи получают её поддержку, а люди, способные стать реальной опорой этой власти, как генерал от кавалерии граф Келлер (убит петлюровцами в Киеве в декабре 1918 года), в критические дни петлюровского мятежа назначенный гетманом Скоропадским главнокомандующим украинской армией и почти тут же им уволенный за излишнюю самостоятельность и русскость, этой властью отталкиваются.
Причём этот процесс неизбежен и повторяется постоянно. Скоропадский был отвержен УНР из-за того, что слишком русский (царский генерал), а, добившись власти, сам по той же причине отверг Келлера.
В конечном итоге верх на Украине всегда берут сервильные люмпен-интеллигенты, стремящиеся уничтожить русскость, чтобы на её фоне не бросалось в глаза их ничтожество, и уничтожающие в результате саму Украину, ибо Украина — русская земля и всё, что там есть истинно ценного — русское. Уничтожь русское — ничего и не останется, кроме кота, плавно перетекающего в кита.
Булгаков смог эту главную проблему украинства чётко вычленить, а затем ненавязчиво, но с абсолютной убедительностью показать. Булгаковский роман трагичен, но одновременно лёгок и ироничен. Петлюровщина — копия нынешней бандеровщины (из неё выросшей): безумно жестокая, но при этом смешная. Читавший Булгакова не может воспринимать украинство без иронии.
А они (украинцы) хотят быть страшными («чтоб все дрожали, чтоб уважали»), но благодаря Булгакову навсегда смешны. И этого они не могут простить ни ему, ни нам. Поэтому, даже находясь в агонии, режим переименовывает улицы и пытается стереть с карты Киева музей Булгакова. Ненавистную русскость они будут уничтожать всегда и везде, до последнего вздоха, потому что знают, что, когда Бродский писал про «строки из Александра и брехню Тараса», он ни словом не погрешил против истины.
В России профессор Преображенский создал Шарикова, пожалел об этом и исправил свою ошибку. На Украине шариковы провозглашают себя профессорами и уничтожают всё, что может уличить их в самозванстве, то есть абсолютно всё, включая саму Украину.
Ростислав Ищенко,