Нафиса Гайнуллина (Ильясова)

После выпускного бала Лера Синицина уехала из своего затерявшегося среди лесов городка Кедровска в Питер. Золотая медалистка, красавица, будущее светило архитектуры уезжала покорять большой город. Мать, Тамара Васильевна, одиноко махала платочком на перроне. В Питере Лера погрузилась в учёбу с головой. Первую сессию сдала на одни пятёрки. А на втором курсе, в промозглый ноябрьский вечер, подруга-одногруппница Яна затащила её в модный арт-клуб «Граффити». Там, среди дыма, громкой музыки и разговоров о концептуальном искусстве, Лера встретила Егора. Питерец в третьем поколении, высокий, с пронзительными серыми глазами и привычкой говорить чуть свысока. Родители его, дипломаты, уехали на два года в Швейцарию, оставив Егору трёхкомнатную квартиру на Петроградской. — Ты не похожа на наших местных, — сказал он, прикуривая, и протянул ей стакан с чем-то сладким и крепким. — В глазах… деревня, что ли? Она обиделась, хотела уйти, но он засмеялся, взял её за руку. — Я шучу. Это комплимент. З

– Полина, ну ты скоро? За мной уже Сережа приехал, он там с шарами под окнами скачет, весь асфальт исписал! – соседка по палате, юная и звонкая Леночка, вертелась перед зеркалом, поправляя выбившийся локон. Полина сидела на краю кровати, баюкая на руках крошечный сверток в голубом одеяле. Она через силу улыбнулась. – Да, Лен, сейчас. Виталик звонил полчаса назад, сказал, что выезжает. Пробки, наверное. Ты иди, не заставляй мужа ждать. Леночка, сияющая, как новый пятак, подхватила сумки, чмокнула Полину в щеку и выпорхнула из палаты. Через минуту с улицы донеслись радостные крики, хлопки открывающегося шампанского и сигнал клаксона. Полина подошла к окну. Внизу творилось настоящее безумие: цветы, фотограф, счастливый отец, подхватывающий жену на руки. Она вздохнула и посмотрела на часы. Час дня. Виталик обещал быть ровно в двенадцать. «Выписка с двенадцати до двух, не опаздывай!» – строго наказывала она ему вчера. Он клялся, что будет как штык, даже раньше, чтобы занять лучшее место на