дина шакирьянова

О смерти отца мне сообщили буднично, почти лениво — будто речь шла о поломке насоса или о том, что снова размыло дорогу. — Иван? Это из Ключей звонят. Отец твой… ну, всё. Сердце. Хоронить будем послезавтра. Голос был незнакомый, хриплый, с деревенской растяжкой. Я даже не сразу понял, что разговор адресован мне. В первые секунды возникло странное ощущение — не горя, нет, — а организационной путаницы, как если бы мне сообщили о событии, к которому я формально имел отношение, но внутренне уже давно вышел из списка участников. — Понятно, — сказал я. — Спасибо, что сообщили. Трубку положили сразу. Ни соболезнований, ни паузы. В Ключах вообще не любили пауз — там всё делали быстро и навсегда. Я сидел на кухне своей съёмной квартиры, среди чашек с засохшим кофе и гудящего ноутбука, на экране которого мигал недописанный код. Интернет работал исправно, жизнь — тоже, и именно это вызывало чувство неправильности происходящего. Отец умер, а в остальном мире ничего не изменилось. Мы не разговарива

Аня вышла из института после последней пары. День выдался насыщенным – лекции, семинары, обсуждения с одногруппниками. Она поправила лямку дизайнерской сумки, которая слегка сползла с плеча, и направилась к остановке. Ноябрьский ветер был особенно резким в этот вечер – он пробирался под пальто, заставлял ёжиться и ускорять шаг. Аня плотнее закуталась в кашемировый шарф, мысленно переносясь в тёплую атмосферу любимой кофейни. Она уже представляла, как закажет большой стакан чая с имбирём и лимоном, а потом вернётся в свою квартиру с панорамными окнами, где можно будет наконец расслабиться, включив негромкую музыку и задернув шторы. Рядом с остановкой стояла её новенькая машина – элегантный седан тёмного цвета. Родители подарили её на совершеннолетие, и Аня до сих пор испытывала лёгкую гордость, каждый раз садясь за руль. Она уже потянулась к ключам в кармане, как вдруг позади раздался отчаянный крик: – Аня! Аня, подожди! Девушка обернулась. К ней бежала женщина – пальто не по фигуре, в

Люда смотрела на внука и понимала: её сын не может быть его отцом. Более того – она прекрасно знала, кто может, но сказать об этом, значит, раскрыть себя… Сын долго не женился, да и домой никого не приводил, и Люда с Геной вздыхали: такой большой дом отстроили, а комнаты стоят пустые. Две дочери вышли замуж и уехали: одна в Петрозаводск, вторая в Израиль. Младшая Дина строила спортивную карьеру и жила в Москве, навещая родителей крайне редко. Остался с ними сын, и на него была вся надежда, но жениться он не торопился. -Мамуль, ну какая женщина может сравниться с тобой? – смеялся он. Люда уже и знакомила его с кем-то, и даже к гадалке раз сходила: мало ли, может, наказала её всё же судьба за грех, поэтому и внуков она не дождётся – старшие дочери обе лечились от бесплодия, младшая и не думала рожать. Гадалка Люду успокоила – будут у тебя внуки, светлый и тёмный. Но тут соседка начала намекать на всякое, дескать, что-то у вас только друзья сына, а подружек не видно. Люда хваталась за сер

Злата обещала дождаться Пашу из армии. И она бы дождалась, но чёрт её дёрнул пойти на эту дурацкую дискотеку. Она в принципе не ходила на дискотеки: неинтересно было без Павлика, да и некогда – в техникуме столько заданий давали, больше, чем в школе. Она бы и не приезжала на выходные домой, но мама сильно обижалась. -Совсем ты про нас забыла, – говорила она. Маме было тяжело без Златы, это понятно – за выходные они вместе стирку устраивали, Злата готовила младшим одежду на неделю, полы намывала, печенье пекла, а то у мамы с духовкой никак не получалось. Поэтому Злате приходилось и уроки делать, и по дому помогать. А тут ещё Люська со своей дискотекой. -Ты моя лучшая подруга! Не можешь же ты меня бросить одну в такой момент! Люську бросил парень – та встречалась с ним даже дольше, чем Злата с Пашкой, и все уже думали, что вот-вот будет свадьба, но тут подвернулась какая-то девица из соседнего посёлка, которая вмиг увела у Люськи парня. Люська страдала и желала пойти на дискотеку, чтобы