Гюльсара Степанова ( Исмайлова)

Он говорил это спокойно, почти ласково, как говорят ребёнку, которого оставляют в детском лагере: «Не переживай, тут тебе будет лучше». В его голосе не было злости. И в этом была самая страшная деталь. Февраль жёг лицо сухим морозом. На стоянке у ворот дома престарелых — ровные следы шин, чужие сумки, люди, которые учатся не задерживать взгляд. Здание — как поликлиника из детства: кафель, перила, запах хлорки и вязкой каши. Вахтёрша говорит «проходите» без вопросительных знаков. Внутри тепло, но так, что хочется вернуться на улицу — там воздух, даже если он острый. Мать шла рядом, в застёгнутом на все пуговицы пальто. Держала в руках пакет — с аккуратно сложенным халатом, двумя платками и старой фотографией в раме. На стекле — микроцарапины, как морщины на лице. Она не спрашивала «зачем». Она — из тех, кто принимает решения других как погоду: если снег, значит — снег. Шла ровно, только пальцы бегали по ручке сумки — как будто считали невидимые чётки. Администратор протянула бланки,