Издательство «Гуманистика» выпустило четвертый том из пятитомной серии биографической энциклопедии «Медики, члены Отделений медицинских наук, физиологических наук и смежных специальностей РАН. 1724-2024».
В полном объеме в серии будут представлены более 2000 имен. Энциклопедия не предназначена для продажи. Книги вручаются членам РАН, передаются в библиотеки, музеи, архивы. Авторы масштабного проекта – ректор Санкт-Петербургского государственного медицинского педиатрического университета Дмитрий Иванов и историк науки Аркадий Мелуа.
Некоторые биографические статьи энциклопедии дополнены фрагментами текстов оригинальных научных работ или историческими справками, относящихся к наследию учёного.
Так, статья про великого русского ученого Илью Ильича Мечникова дополнена фрагментом из книги воспоминаний его супруги О.Н. Мечниковой под названием «Vie d'Elie Metchnikoff ». Приводим этот фрагмент.

К статье «МЕЧНИКОВ ИЛЬЯ ИЛЬИЧ»:
В 1909 году Илья Ильич после торжеств в Стокгольме встретился с Львом Николаевичем Толстым. В опубликованной в 1920 г. книге воспоминаний его супруги О.Н. Мечниковой под названием «Vie d'Elie Metchnikoff » (книга была переведена на русский язык, издана в Москве) рассказывается о встрече Мечникова и Толстого в Ясной Поляне:
«Рано утром сошли мы с поезда на ст. Засеки, куда за нами выслали лошадей. Было чудное росистое утро после дождя. Уже сама поездка по полям, через леса и луга приводила в повышенное настроение, а встреча со Львом Николаевичем еще более волновала нас. Вот показалась и Ясная Поляна. С волнением въехали мы в длинную тенистую аллею, в конце которой скрывалась в зелени усадьба. От дома и старого сада веяло поэтической прелестью старинных русских «дворянских гнезд». У подъезда встретила нас дочь Льва Николаевича — Александра Львовна. Своей дружелюбной простотой она сразу создала атмосферу спокойной непринужденности. Не успели мы войти в переднюю, как увидели самого Льва Николаевича, быстро спускающегося по лестнице. Поражал его взгляд — глубокий, проницательный и в то же время по-детски светлый.
Он расспрашивал Илью Ильича о научных работах, о современном положении гигиены, о приложении научных открытий к жизни. Слушал внимательно, с видимым интересом. В конце беседы сказал, что его совершенно ошибочно обвиняют в отрицательном отношении к науке; что он порицает лишь лженауку, не имеющую никакого отношения к благу людей.
«В сущности, — закончил он, — мы с вами идем параллельными путями к общей цели». В его словах сквозила глубокая любовь к людям и страстное желание служить их благу.
Когда разговор перешел к литературе и искусству, Лев Николаевич сказал, что теперь так далек от этой области, что забыл даже некоторые из собственных художественных произведений и ценит их гораздо меньше, чем свои статьи по вопросам духа. Он находил, что красота формы подчас даже мешает усвоить неизмеримо более ценную духовную суть. На возражение, что художественное творчество возвышает душу, дает поддержку и отраду в жизни, Лев Николаевич отвечал, что он и теперь признает искусство, поскольку оно служит сближению между людьми и очищает их душу, но что нравственный интерес должен преобладать над эстетическим. Он рассказал, что готовит новое произведение о социальном движении в России. В связи с этим заговорили о политических репрессиях. Упоминание о казнях, тюрьмах, ссылках, видимо, доставляло ему почти физическое страдание; глаза его приняли глубоко скорбное выражение, обнаруживающее всю отзывчивость души.
После завтрака он предложил нам прогулку к своим друзьям Чертковым. Поехал вместе с Ильей Ильичом в кабриолете и сам правил. Дорогой он вновь вернулся к вопросу о своем отношении к науке. Развивал мысль, что при наличии всяких бед, жизненных вопросов, требующих немедленного решения, мы не вправе предаваться отвлеченным занятиям, не имеющим ничего общего с жизнью.
«Какое благо человеку от знания веса и размеров планеты Марс и тому подобного», — говорил он. Илья Ильич возражал на это, что теория гораздо ближе к жизни, чем кажется, и многие благодеяния человечеству вытекают из совершенно отвлеченных умозаключений. Микробы были открыты, когда не подозревали о их роли в судьбе людей, тем не менее, открытие это привело к благу последних, сделав возможной борьбу с болезнями.
На обратном пути Лев Николаевич ехал верхом, держался он прямо и красиво на лошади, выглядел даже моложаво. Вернувшись, пошел отдыхать, а Софья Андреевна доставила нам великое удовольствие, прочитав вслух неизданные его произведения: прелестный рассказ «После бала» и первую часть трагического «Отца Сергия».
Перед вечером друг Толстых, известный пианист Гольденвейзер, сел за рояль, и в весенних сумерках раздались чудные звуки Шопена. Лев Николаевич сидел в кресле и слушал, все более и более проникаясь лирической прелестью этой музыки. В его глазах мы заметили слезы. Под конец он закрыл лицо рукой и замер в этой позе.
Илья Ильич был также глубоко растроган. Влияние музыки на души обоих этих людей и наслаждение, которое она доставляла им, было лучшей защитой чистого искусства. «Когда я слушаю Шопена, не знаю, что со мной делается, в самую душу мою проникает он, — сказал Лев Николаевич. — Он и Моцарт всего сильнее действуют на меня. Какая лирика и какая чистота».
Любимыми композиторами Ильи Ильича, вспоминала Ольга Николаевна, были Моцарт и Бетховен, Лев Николаевич находил последнего слишком сложным. Относительно Вагнера и «новой музыки» оба сошлись на непонимании ее, она казалась им негармоничной и вычурной.
Это была встреча двух возвышенных душ и умов, но настолько разных. Один — строго научный, рациональный, опирающийся на прочные биологические факты, чтобы на их твердыне расправить крылья и подняться в самые возвышенные сферы мысли; другой — художник, мистик, стремящийся к той же высоте духа. У обоих — общая цель, благо и совершенствование людей, но сколь различны их пути.
При прощании Лев Николаевич сказал: «Не прощайте, а до свидания». И когда гости уже сели в экипаж, и лошади тронулись, он стоял на фоне освещенного окна, точно в сиянии, и дружелюбно махал им рукой. «До свидания, до свидания», — доносился его голос.

Напомним, Илья Ильич Мечников - автор теории происхождения многоклеточных организмов, один из основоположников эволюционной эмбриологии, теории сравнительной патологии воспаления, учения о цитотоксинах, клеточной теории иммунитета, теории старения, концепции пробиотиков. Родоначальник теоретической иммунологии, микробиологии, антропологии, геронтологии.
Открыл явление фагоцитоза (1882). В 1882—1886 г. проводил исследования по сравнительной эмбриологии, паразитологии, микробиологии.
Трижды он был удостоен премии имени М. Бэра (1867, 1870, 1891) Петербургской Академии наук. Почетный член Военно-медицинской академии (17.XII.1898).
Почетный член Московского научного института в память 19 февраля 1861 г. (Мечников избран 4 мая 1912 г., наряду с И.П. Павловым и К.А. Тимирязевым). Лауреат Нобелевской премии по физиологии или медицине 1908 г. (совместно с П. Эрлихом).