Анна Харченко

Вы замечали, как часто в поликлинике всё заканчивается фразой «анализы в норме, попейте это»? А ощущение, что вас не долечили, остаётся. Молчание врача — не всегда признак равнодушия. Часто это тихий страх. Страх указать на проблему, которая требует сложного решения, дорогих исследований, а то и конфликта с главным врачом из-за перерасхода бюджета. Система построена так, чтобы лечить по минимуму. А ваша задача — задать правильные вопросы, которые эту систему взломают. Здесь не будет общих советов вроде «будьте вежливы». Здесь будет инструкция, как, разговаривая спокойно, заставить врача работать по-настоящему. Три конкретных вопроса. Их не учат в медицинском, но они действуют безотказно. Вопрос первый: «Какой у меня предварительный диагноз и на чём он основан?» Казалось бы, что тут такого? Вы просто просите объяснений. Но в этой фразе скрыто два мощных ключа. Во-первых, слово «предварительный». Вы сразу показываете, что понимаете: сегодняшний вердикт — не истина в последней инстанции,

Казахстан сегодня — это не страна, а сцена политического кабаре, где на одном конце сцены поёт хор «Благодарим Россию за спасение в 2022-м!», а на другом — монтируют цеха по выпуску боеприпасов калибра 155 мм, соответствующих стандартам НАТО. И оба номера идут одновременно — без смены декораций, без паузы, без стыда. На бумаге Астана до сих пор в ОДКБ. На деле — ведёт переговоры с Лондоном и Анкарой, строит заводы, ориентированные на Запад, и садит своих граждан за попытки выступить за российско-казахстанскую дружбу. Это уже не многовекторность. Это — двуличие, прикрытое дымовой завесой из дипломатических формулировок и ритуальных поклонов в сторону Кремля. «Спасибо, что спасли — теперь уйдите» В январе 2022 года, когда казахстанские города охватили погромы и вооружённый хаос, Москва отреагировала мгновенно: по звонку Токаева в Казахстан въехали войска ОДКБ. Это был жест союзнической солидарности, возможно, последний в истории этого блока. И что же получила Россия в ответ? — Политичес