Альбина Козлова

Я смотрела на бабушку и не узнавала её. Она стояла на пороге в старом пальто, с платком на голове, с узелком в руках. Прямо как с вокзала. — Баб, ты что? — я чуть не закричала. — Я же тебе говорила, не надо! Она моргнула. Тяжело, как будто ресницы налились свинцом. — Лизонька, я только на минутку. Передать хотела. Я оглянулась на распахнутую дверь зала. Там гости, там Денис, там его родители. Богатые, в костюмах от кутюр, с правильными манерами. А тут бабушка. С узелком. — Баб, ну пожалуйста, — прошептала я. — Мы потом увидимся. Приеду к тебе сама, честно. Слёзы навернулись на её глаза. Она кивнула и протянула узелок. — Возьми. Это тебе. На счастье. Я взяла холодный свёрток и быстро закрыла дверь. Сердце колотилось. Господи, хорошо, что никто не увидел. А потом открыла узелок. И онемела. Там лежал платок. Тот самый, шёлковый, с розами. Бабушкин. Тот, в котором она вышла замуж. Тот, который берегла всю жизнь и не давала даже потрогать. И записка. Дрожащим почерком, карандашом: "Моя дево