Светлана Цыбисова (Перфильева)

От Николая не было вестей. Ни похоронки, ни письма — лишь оглушительная, предательская тишина, которая звенела в ушах громче любого разрыва снаряда. И эта тишина съедала Марию изнутри, день за днём, оставляя после себя лишь пустоту, которую не мог заполнить даже тяжкий труд. До той самой ночи, когда в дверь постучалась сама судьба в образе промокшей до нитки цыганки... Осень 1943 года пришла в сибирское село Тихое рано и неотвратимо, точно горе. Хлюпающая грязь на единственной улице, серое, низкое небо, давившее на крыши почерневших изб, и пронизывающий ветер, вывший в печных трубах — всё говорило о конце. О конце лета, о конце надежд. Мария Семёнова стояла у окна, стирая рукавом запотевшее стекло, и смотрела на дорогу. Смотрела до рези в глазах, хотя уже почти год с этой дороги не приходило ничего хорошего. Сначала похоронки, одна за другой, на соседских мужей и сыновей. Потом — молчание. И это молчание было хуже любой вести. Оно съедало изнутри, оставляя лишь пустоту, которую не мог