татьяна грицук токарева

Ване было девять, когда он окончательно понял: его жизнь — это череда случайностей, в которых он сам ничего не решает. Детский дом был его миром, его крепостью и его тюрьмой. Память о родителях стёрлась, оставив только смутное ощущение вины. «Они себя плохо вели», — подслушал он однажды разговор воспитательниц. Что это значило, Ваня не знал, но в глубине души жил страх: а вдруг он тоже «плохо себя ведёт» и поэтому его никто не забирает? Он знал негласные правила: забирают маленьких. Забирают красивых. Забирают тех, кто умеет улыбаться и лезть на руки. Ваня был уже «большим». У него были вечно сбитые коленки, настороженный взгляд исподлобья и привычка молчать. В тот день всё было как обычно, пока в коридоре не появилась пара. Они выглядели чужеродно среди казённых стен с облупившейся краской. Мужчина — высокий, строгий, в пальто, которое казалось слишком чистым для этого места. Женщина — миловидная, с мягким лицом, на котором застыло выражение какой-то болезненной надежды. Они стояли у