Антонина Зуева

– Мам, а почему Рома к нам во двор не выходит? – вдруг спросил Данила, которому только-только исполнилось восемь. Он прильнул к окну на первом этаже, глаза любопытные, серьёзные… По ту сторону стекла едва заметно шевельнулась фигура – в комнате сидел Рома, мальчик постарше, неподвижно устроившийся в инвалидной коляске. – Всё думаю, почему он только через стекло на нас смотрит… – тихо добавил Данила, будто боялся спугнуть ту осторожную тень за окном. Четырнадцатилетний Роман сидел за компьютером, как обычно. — Данилка, не подглядывай, — мягко одёрнула сына Марина. — У Ромы проблемы с ногами, ему тяжело выходить на улицу. — А почему с ногами проблемы? — Он родился таким. Бывает. — А ему грустно, что он не может бегать? Марина вздохнула. Они жили в этом доме уже полгода, но с соседями снизу почти не общались. Виктор Петрович — мужчина лет сорока пяти, растил сына один после смерти жены три года назад. Серьёзный, замкнутый, всегда спешил, редко здоровался. — Наверное, грустно, — честно отв

Ольга Викторовна сидела в кабинете директора детского дома и не могла поверить своим ушам. — Как это — мне оставила? — переспросила она, разглядывая документы. — Я же всего лишь воспитатель... — Марина Васильевна очень чётко всё прописала в завещании, — директор поправил очки. — Дом в деревне Светлое, участок шесть соток, и ещё банковский счёт — двести тысяч рублей. Всё вам. Ольга Викторовна покачала головой. Марина Васильевна — повариха их детского дома, проработала здесь сорок лет. Тихая, незаметная женщина, которая никогда не повышала голос, всегда угощала детей чем-то вкусным после обеда. — Но почему именно мне? У неё ведь есть родственники... — Есть. Племянник Игорь уже заявился. Говорит, что будет оспаривать завещание. Утверждает, что тётя была не в себе, когда его составляла. Дома Ольга Викторовна долго рассказывала мужу Петру о неожиданном наследстве. — Может, и правда отдать этому племяннику? — вздохнул Пётр. — Зачем нам лишние проблемы? У нас своя квартира есть, работа... — П