Александра Юденкова (Зуева )

Здравствуйте Уважаемые читатели! В 1939 году СССР оказался в очень тяжёлом положении, запад к конкретным предложениям по безопасности готов не был, а Германия свои взоры начинала бросать на восток, в частности, претензии предъявили уже Польше. При этом имеющаяся у нас граница на северо-западе страны несла угрозу. Если мы внимательно посмотрим на карту, то увидим как с одной стороны граница Финляндии проходила в 30 километрах от Ленинграда, но это не так страшно, как граница Эстонии в 120 километрах, откуда атаковала бы не финская армия, а хорошо оснащенная в техническом плане немецкая. При этом плацдарм в виде прибалтийских "тигров" вполне мог стать флангом наступления на Москву с севера. Поэтому включение Литвы, Эстонии и Латвии в СССР стало первостепенной задачей, я даже скажу больше, одним из основных факторов для выживания Страны Советов. Так, в случае реализации план Барбаросса в реалиях границ 1939 года скорее всего, как минимум, мог привести к полной блокаде Ленинграда, ок

Отрезок времени с 1982 года и до прихода к власти Горбачева в народе окрестили гонкой на лафетах. Сначала умер Леонид Брежнев, в феврале 1984-го неожиданно скончался 69-летний Юрий Андропов. Пришедший ему на смену Константин Черненко так натужно дышал, и так медленно передвигался, что это невозможно было скрыть никакой искусной телесъемкой. Народ гадал, сколько протянет третий генеральный секретарь, но никто не ожидал, что он отойдет в мир иной уже в декабре 1984-го. Именно о смерти Черненко и подумал советский народ, когда 20 декабря внезапно отменили все развлекательные телепередачи, поставив в эфир «черного лебедя» всенародного траура — балет «Лебединое озеро». Но судьба отмерила безнадежно больному Черненко еще три месяца, а траур был совсем по другому кремлевскому старцу — маршалу Дмитрию Устинову, бессменному министру обороны СССР. Впрочем, старцем его назвать можно было с натяжкой. Хоть Дмитрий Федорович и отпраздновал накануне свое 76-летие, выглядел он на удивление бодро и акт

После смерти Сталина в Советском Союзе началась масштабная политическая и идеологическая перестройка. Но далеко не все, даже среди партийной элиты, оказались готовы «перекраситься» и поддержать новую линию. Этот период — один из самых противоречивых в советской истории, ведь на фоне публичного осуждения тирании звучали и голоса, отказывавшиеся участвовать в кампании по очернению бывшего вождя. Почему так произошло и кто решился пойти против течения? Когда в 1956 году на ХХ съезде КПСС Никита Хрущёв внезапно обрушился с трибуны с критикой своего предшественника, зал погрузился в гнетущее молчание. Свидетели вспоминали, что люди в зале не осмеливались даже встретиться взглядами. В атмосфере растерянности и страха от происходящего сложно было поверить, что всего несколько лет назад этого же человека называли "вождём всех народов". Хрущёв говорил резко и безапелляционно: Сталин, мол, не разбирался в военном деле, погружал страну в репрессии и культивировал собственное обожествление. Речь