Зинаида Донцова (Глодина)

Дождь шел третий день подряд. Серое небо сливалось с мостовой, превращая город в размытую акварель без контуров и надежды. Александр Воронцов, владелец сети отелей и недвижимости, шел по тротуару, подняв воротник пальто и зажав зонт так, будто боялся дотронуться до чего-то вокруг. Он не любил дождь. Он напоминал ему ту осень, когда умерла мама. Всю жизнь он строил империю — сначала из мечты, потом из бетона, стекла и цифр в отчетах. Сначала был долг, потом кредит, потом выгода. А потом — пустота. Пустота, которую нельзя было закрыть ни деньгами, ни встречами, ни дорогими часами. Она просто была — тихой, глухой, как старый дом, из которого вынесли все, кроме запаха пыли и сирени. Он свернул в переулок, где обычно не ходил. Просто так. Потому что «обычные» маршруты надоели. Потому что в последние недели его преследовало чувство, что где-то рядом — рядом, но за занавесом — происходит то, что он должен увидеть. Интуиция? Примета? Он не верил в подобное, но иногда сны были слишком н

Похороны Я стояла у гроба. Смотрела на мужа. Мы сорок лет прожили вместе. Двое детей. Трое внуков. Вся жизнь бок о бок. И вот — он лежит передо мной. Я плакала. Дети стояли рядом. Поддерживали. Народу много. Коллеги, друзья, соседи. Все говорили — хороший человек был. Я кивала. Да, хороший. Мой муж. Церемония началась. Священник читал молитвы. И вдруг дверь распахнулась. Вошла женщина. Лет шестидесяти. Седые волосы, чёрное платье. За ней — двое. Мужчина лет тридцати пяти и девушка лет тридцати. Они прошли к гробу. Женщина встала рядом со мной. Посмотрела на Владимира. И заплакала. — Володя... Я повернулась. — Простите, вы кто? Она посмотрела на меня. Красные глаза. — Я Татьяна. Его жена. Я замерла. — Что? — Я его жена. Мы прожили вместе двадцать три года. Зал замолчал. — Это наши дети. Дмитрий и Анна. Его дети. Мой сын шагнул вперёд. — Вы кто такая? О чём вы? Татьяна посмотрела на него. — Владимир — мой муж. Двадцать три года. Мы жили в квартире на Садовой. Двойная жизнь мужа — это н