Сергей Пташкин

Шёл 1952 год. В свердловской больнице умирал Петр Ермаков – один из тех палачей, кто расстрелял Романовых. То, что он кричал в предсмертном бреду, заставило замолчать даже партийных врачей и вошло в тайные летописи XX века. Старика Ермакова боялся весь коридор четвертого отделения свердловской больницы, которое в народе называли «безнадежным». Ермаков вовсе не был буйным. Напротив, днем это была гранитная глыба, а не человек. Бывший Краском, герой Гражданской, персональный пенсионер союзного значения Петр Захарович Ермаков. Лицо – будто из камня тесаное. Глаза – два уголька, в которых давно выгорел всякий огонь. Он ни с кем не говорил, отворачивался к стене и молчал часами. Но когда спускались сумерки, больничный корпус затихал и лишь скрипела под окнами старая ель, начиналось страшное. Из палаты Ермакова доносился сперва тихий, сдавленный стон, похожий на скулеж затравленного зверя. А потом раздавался крик. Да такой, что у молоденькой медсестры Анечки кровь стыла в жилах. Это был