Татьяна Кондратюк Чижова

Я часто повторяю в исповеди и на беседах: Помолиться за человека и вымолить человека — это не одно и тоже. Помолиться можно один раз, от сердца, кратко: «Господи, помилуй раба Твоего Ивана». А вымолить — это сражение. Это подвиг. Это многомесячная, а иногда многолетняя битва. Мы почему-то думаем, что молитва — это письмо на Небо, и всё, дальше пусть разбираются. Но вымаливающий — он как бы встаёт в пролом за другого. Он берёт на себя часть его немощи. Он как Мать, что стоит у постели больного сына и не отходит, пока тот не придёт в себя. Вы когда-нибудь видели, как бабушки вымаливают своих внуков? Я видел. Это такая любовь, перед которой ад дрожит. Но вот что важно — на такое дело нельзя бросаться сгоряча. Не зря в Церкви говорят: на вымаливание нужно благословение. Сам человек не всегда может вынести эту ношу. Потому что начнётся борьба. Причём настоящая — с искушениями, с ленью, с раздражением, с отчаянием. Станет хуже, прежде чем станет лучше. Я помню одну историю. Был у меня знако

В церковной жизни есть одно место, где путаница особенно заметна: там, где речь идет о благословении священника и о "разрешении" после исповеди. Одни говорят: «Мне батюшка разрешил». Другие: «Я получила разрешение на Причастие». Третьи называют "разрешением" саму исповедь. А Церковь различает здесь совершенно определенные вещи: благословение, разрешительную молитву в Таинстве покаяния и пастырское рассуждение. Понять это важно не из любви к терминам, а для того, чтобы не ждать от священника того, чего он не делает, и не приписывать ему того, что принадлежит одному Богу. Благословение – самое частое и, казалось бы, самое понятное действие. Когда верующий подходит и говорит: «Батюшка, благословите», он просит о молитве. Благословение — это обращение священника к Богу о человеке или его деле. В Ветхом Завете благословение всегда связано с призыванием имени Господня на народ, путь, дом: «Так пусть призывают имя Мое… и Я благословлю их» (Чис. 6:27). В Новом Завете апостол Павел говорит о «