- Всю жизнь, Семёновна, я этой обидой жила. Она меня грела, как печка. Не давала раскиснуть, жалеть себя. Я дом в кулаке держала, огород у меня ни соринки, ни травинки. Всё назло ему.
Сидела я в своем медпункте, слушала, как ходики на стене скрипят: раз, два, раз, два… будто саму жизнь отсчитывают и думала: сколько же судеб через эти стены прошло, сколько слез впитала эта старая кушетка, обитая клеенкой. Вдруг дверь скрипнула так жалобно, будто сама от холода съежилась. На пороге стояла Зинаида Крайнова. Прямая, как жердь, сухая, ни слезинки сроду из нее не выжмешь. Сорок лет я на нее смотрю, и сорок лет у нее лицо, будто из камня тесаное, а в глазах два осколка льда. Вошла молч