Наталья Анискина (Никитина)

Я ехал в Абхазию с открытым сердцем. Начитался всякого в интернете — кто-то восторгался, кто-то плевался — и решил составить собственное мнение. Провёл там четырнадцать дней, мотаясь между курортными городками, болтая с местными за чашкой кофе и пытаясь разобраться: что же не так с этим потенциально райским местом? Ответы оказались неожиданными и местами неприятными. Когда красота режет глаз Первое, что бросается в глаза — контраст. Изумрудные горы на горизонте, бирюзовое море, пальмы, субтропическая зелень. И тут же — скелеты зданий с пустыми глазницами окон. Бывшие дворцы отдыха советской номенклатуры стоят мёртвыми свидетелями какой-то давно случившейся катастрофы. Я остановился у одного такого монстра в Гагре — огромное здание с колоннадой, остатками мозаичных панно на фасаде. Рядом курил мужчина лет пятидесяти. — Красивое было когда-то, да? — спросил я. — Санаторий «Москва». При Союзе сюда билет достать — целое дело было. Начальство отдыхало. — А почему не восстановят? Тридцать ле

Марина Неёлова и Гарри Каспаров — это тот редкий случай, когда мир большого искусства столкнулся лбом с миром большого спорта. Она — звезда «Осеннего марафона» и легенда «Современника», лицо, которое знала вся страна ещё в семидесятые. Он — самый молодой чемпион мира по шахматам, гений, про которого писали газеты всего мира и которого считали будущим символом советского интеллектуального триумфа. Их роман был красивым, скандальным и очень опасным — и, как это часто бывает, больше всего пострадала в этой истории женщина. А через 35 лет за неё тихо и очень достойно «отомстила» дочь, о существовании которой Каспаров публично отказался помнить.​​ Роман, который произвел эффект взорвавшейся бомбы Если вы хоть раз включали советское кино, вы точно видели Марину Неёлову — хрупкую, с огромными глазами, но при этом удивительно жёсткую изнутри. «Осенний марафон», «Монолог», театр «Современник» — её имя в афишах автоматически означало, что будет аншлаг. Она прошла путь от болезненной девочки из