Валентина Калугина (Седякина)

Я сидел на старой бабушкиной кухне и смотрел в чашку с остывшим чаем. За окном моросил дождь, по стеклу стекали капли. Бабушка молчала, только вздыхала тяжело. Наконец она не выдержала. - Говорил я тебе, что брак с ней у тебя не получится! Теперь мучайся! Я поднял голову и посмотрел на нее. Маленькая, сухонькая, в старом халате. Глаза умные, цепкие. - Баб, не начинай. - Не начинай, не начинай! А кто тебя предупреждал? Кто говорил, что девка не твоего поля ягода? Я налил себе еще чаю из заварника. Руки дрожали. Ночь не спал, с Викой ругались до утра. Потом она собрала чемодан и уехала к матери. Сказала, что больше не вернется. - Баба Маша, я ее люблю. - Любовь, любовь! Любить мало! Жить надо уметь! Она встала, подошла к плите. Достала из духовки пирог с капустой. Запах поплыл по кухне. У меня в животе заурчало. Не ел с вечера. - Ешь, Андрюша. Худой стал весь. Я взял кусок пирога. Горячий, пар идет. Бабушка села напротив, подперла щеку рукой. - Рассказывай, что случилось. - Да так, пору

Я укладывала дочку спать, когда входная дверь хлопнула так, что задрожали стёкла в окнах. Маша вздрогнула, прижалась ко мне. Я погладила её по голове, прошептала: — Тише, солнышко. Спи. Всё хорошо. Но всё было не хорошо. Я знала, что сейчас начнётся. Тяжёлые шаги по коридору, грохот упавшего стула, проклятия. Сергей пришёл пьяный. Опять. — Светка! Где ты! — заорал он из кухни. Я поцеловала Машу в лоб, вышла из детской, тихо прикрыла дверь. Сергей стоял посреди кухни, покачиваясь. Глаза красные, от него несло перегаром. Он уставился на меня. — Чего стоишь? Жрать давай! — Сергей, ты пьяный. Иди спать. — Я тебя спрашиваю? Жрать давай, говорю! Я открыла холодильник, достала кастрюлю с супом. Разогрела, налила в тарелку. Поставила перед ним. Сергей посмотрел на суп, швырнул тарелку на пол. Она разбилась, осколки разлетелись во все стороны. — Что за дрянь? Я это есть не буду! — Сергей, что ты делаешь?! Я же только убралась! — Наплевать мне на твою уборку! Готовить нормально не умеешь, тольк