Истории из жизни

Мила стояла у окна, смотрела на дождь. За спиной раздался насмешливый голос Ивана: — Уверена, что справишься одна с ипотекой? Она сжала кулаки, но не обернулась. Молчала. Знала, что любой ответ вызовет новую волну издевательств. — Ну же, скажи что-нибудь! — он подошёл ближе, запах его одеколона ударил в нос. — Думаешь, без меня выкрутишься? Ты же зарабатываешь копейки! Мила развернулась, посмотрела ему в глаза. Холодно, отстранённо. — Справлюсь. — Ага, конечно! — Иван рассмеялся. — За два года не сможешь накопить даже на первый взнос! Это моя квартира! Я платил… — И я платила. Иван покачал головой, взял куртку с вешалки. — Договор о разделе подпишем через неделю. Приходи к нотариусу. Адрес скину. Дверь хлопнула. Мила осталась одна. Села на диван, уткнулась лицом в ладони. Слёз не было. Просто пустота. Пять лет брака закончились. Иван ушёл к другой, молодой, как он сам сказал. А Миле тридцать четыре, и она снова одна. Квартира досталась Ивану по разделу. Мила не стала спорить, сил не

Машину я купил по глупости и на эмоциях. Хотя друзьям говорил, что это «рациональное решение»: экономия топлива, удобство поездок, независимость от расписания автобусов. На самом деле мне просто надоело смотреть на собственное отражение в стеклянных дверях метро — сорок лет, рюкзак за плечом, вечно усталое лицо и ощущение, что жизнь идёт мимо трассой, а я всё стою на остановке. Машину нашли быстро — серый «Форд Фокус» десятилетней давности. Пробег скручен, но в пределах приличия, кузов без явно ржавых дыр, салон ухоженный. Продавец — типичный перекуп: улыбка до ушей, папка с документами, истории про «ездил дедушка по выходным на дачу». — Никаких проблем, — заверил он. — Хочешь — хоть сейчас на диагностику. Я сходу не поверил, но цена кусалась настолько умеренно, что я, как порядочный идиот, решил: «Ну ладно, судьба». Мы покатались круг по району, я прислушался к хрипам мотора, почувствовал лёгкую вибрацию на руле — всё в пределах «старого, но живого». Документы были оформлены за день

Когда Максим уходил, он не кричал. Он вообще ничего не делал громко — всё, что разрушало мою жизнь, он делал тихо, как будто боялся разбудить совесть. — Лилия, пойми… — он складывал вещи в чемодан аккуратно, почти педантично. — Я не могу так больше. Мне нужна женщина, которая вдохновляет. Ты… ну… ты стала другой. — Я родила твоего ребёнка, — напомнила я. Голос звучал чужим. — Я ценю. Правда. Но… — он пожал плечами, — мне 34, я хочу жить по-настоящему. С Аней я чувствую себя мужчиной. Ты ведь сама всё понимаешь. Ничего я не понимала. Я стояла с трёхмесячной дочкой на руках, в той самой комнате 18 квадратов, купленной на маткапитал. Скудная мебель, комод, диван, детская кроватка. И мужчина, которому я доверяла жизнь, паковал свой мир в чемодан. — И тебе ничего не жалко? — спросила я тихо. Он задумался. — Лиль… мы же взрослые люди. Комната оформлена на тебя. Машина — на меня, я её заберу. Деньги… ну, тебе же помогут родители. — Какие родители? — прошептала я. — Моя мама умерла, отец на п

Мама стояла посреди кухни в халате с клубникой и смотрела на меня так, будто я только что объявила, что выхожу замуж за маньяка. — Мам, хватит, — я поставила чашку на стол. Руки дрожали так, что ложка звякнула о фарфор. — Ты говоришь, словно я ничего не понимаю. Мне двадцать два, а не двенадцать. — Да хоть тридцать два! — всплеснула она. — Он в твоём возрасте уже в армию сходить успел! У него, наверное, ипотека давно выплачена, гастрит, седина… Настя, ты что, сама в зеркало не смотришь? — Мам, ты вообще его видела? — устало спросила я. — Это не дед из подъезда. — Мне достаточно того, что он… — она замялась, и в глазах мелькнуло что-то ещё, кроме страха и злости, — что он в любом случае старше меня самой почти на шесть лет. Ты понимаешь, как это звучит? Я что, теперь буду зятя на «вы» называть? Я почему-то представила, как мама, закатав рукава, накладывает ему борщ и спрашивает: «Вам сметану положить?» — и сама чуть не фыркнула. Но смех тут же застрял где-то в груди. — Зовите как хотит

Я часто думаю о том дне. Не потому что боль не прошла — наоборот, она давно выгорела. А потому что именно тогда я понял: человек, которому доверяешь больше всех, способен предать быстрее других. Я и Илья дружили с семи лет. Первый класс, один двор, одни синяки и одни мечты — о великом будущем, о бизнесе, о том, что никогда не будем друг друга бросать. Мы росли вместе, поступили в один университет, потом вместе снимали квартиру. Он был тем, кого я называл братом. Тот редкий случай, когда слово «друг» — настоящая кость, кровь, годы. А Ирина… С ней я познакомился позже, когда мне было уже тридцать. Она пришла в наш офис, улыбнулась мне так, будто знала меня всю жизнь. Я влюбился сразу. Илья поздравил, хлопнул по плечу, как старший брат, сказал: — Андрюха, ты её не упускай! Такая только раз бывает! Я верил ему как себе. В тот вечер всё начиналось обычно. Я купил букет — красные розы, её любимые. Свежий хлеб. И торт «Прага», который она обожала. Ключ в двери повернулся тихо. Я вошёл, улы

Я встретил Дашу полгода назад на дне рождения у общих знакомых. Она стояла у окна с бокалом вина, смотрела на город. Я подошел познакомиться. - Привет, я Максим. Она обернулась и улыбнулась. - Даша. Очень приятно. Мы проговорили весь вечер. Оказалось, у нас много общего. Оба любили кино, книги, долгие прогулки. Она работала учительницей в школе, я программистом. После той вечеринки мы начали встречаться. Даша была простой девушкой. Не требовала дорогих подарков, ресторанов. Мы гуляли в парке, ходили в кино, готовили дома вместе. Но у меня была одна проблема. Я не верил женщинам. В прошлом у меня были отношения, где девушки любили только мой кошелек. Как только узнавали, что я неплохо зарабатываю, сразу начинали намекать на подарки, поездки. С Дашей я об этом не говорил. Встречал ее не на дорогой машине, а на метро. Одевался просто. Водил в недорогие кафе. Она не возражала, всегда была довольна. Но червячок сомнения все равно грыз. А вдруг она просто играет? Вдруг узнает правду и измен

Возвращаюсь я с обеда, иду по коридору офиса. Работаю менеджером по продажам в торговой компании уже шесть лет. Место хорошее, стабильное. Директор Павел Андреевич человек требовательный, но честный. За все время общались мы раз десять, не больше. Подхожу к своему кабинету, слышу детский плач. Оборачиваюсь - у стены мальчик сидит, лет десяти. Весь грязный, штаны порваны, губа разбита. - Мальчик, что случилось? Ты откуда? Поднял на меня глаза красные от слез. - Меня побили. Забрали рюкзак с телефоном. Я к папе хотел, но охранник не пускает. - А как тебя зовут? - Артем. Мой папа тут работает. Павел Андреевич Соколов. Ахнула я. Директора сын! Знала, что у него мальчик есть, но никогда не видела. - Пойдем, Артем. Я тебя к папе отведу. Взяла его за руку, повела наверх. У кабинета директора секретарша Елена сидит. Увидела нас, вскочила. - Лена, срочно позови Павла Андреевича! Это его сын, с ним беда! Она вбежала в кабинет. Через секунду выскочил Павел Андреевич. Увидел Артема, побледнел. -

Я сидел на старой бабушкиной кухне и смотрел в чашку с остывшим чаем. За окном моросил дождь, по стеклу стекали капли. Бабушка молчала, только вздыхала тяжело. Наконец она не выдержала. - Говорил я тебе, что брак с ней у тебя не получится! Теперь мучайся! Я поднял голову и посмотрел на нее. Маленькая, сухонькая, в старом халате. Глаза умные, цепкие. - Баб, не начинай. - Не начинай, не начинай! А кто тебя предупреждал? Кто говорил, что девка не твоего поля ягода? Я налил себе еще чаю из заварника. Руки дрожали. Ночь не спал, с Викой ругались до утра. Потом она собрала чемодан и уехала к матери. Сказала, что больше не вернется. - Баба Маша, я ее люблю. - Любовь, любовь! Любить мало! Жить надо уметь! Она встала, подошла к плите. Достала из духовки пирог с капустой. Запах поплыл по кухне. У меня в животе заурчало. Не ел с вечера. - Ешь, Андрюша. Худой стал весь. Я взял кусок пирога. Горячий, пар идет. Бабушка села напротив, подперла щеку рукой. - Рассказывай, что случилось. - Да так, пору

Вышла с передачи поздно. Автобус последний ушел, пришлось ловить попутку до города. Довезли до вокзала, там решила электричку дождаться. На вокзале народу мало. Пара бомжей у входа грелась, мужик пьяный на скамейке спал. Я прошла в зал ожидания, села поближе к окну. Смотрела на часы. До электрички еще час. Голова болела, глаза слипались. День тяжелый был. Брат опять просил денег на адвоката, сказал, что есть шанс срок сократить. Откуда деньги брать, не знаю. Зарплата маленькая, долги висят. Рядом кто-то сел. Обернулась. Девушка молодая, лет двадцати. Лицо красивое, но испуганное. Волосы растрепанные, куртка порванная на рукаве. — Извините, можно рядом? — спросила она тихо. — Садитесь. Она села, огляделась. Руки тряслись, губы дрожали. — Вы в порядке? — спросила я. — Да. Просто холодно. Но видно было, что не только в холоде дело. Напугана она была сильно. Достала термос, налила чай в крышку. — Выпейте. Согреетесь. — Спасибо. Взяла чай, выпила маленькими глотками. Руки продолжали дрожат

Елена сидела в своем кабинете и разбирала документы, когда вошел Андрей Сергеевич. Ее начальник выглядел взволнованным. Это было странно, обычно он держался спокойно и уверенно. — Лена, мне нужна ваша помощь. Срочно. Она отложила бумаги. — Слушаю вас, Андрей Сергеевич. Он закрыл дверь и сел напротив. — То, что я сейчас скажу, прозвучит безумно. Но выхода нет. Притворитесь моей женой. Елена опешила. — Что? — Я серьезно. Мне нужно, чтобы вы сыграли роль моей жены. На один вечер. На деловом ужине. Она не могла поверить своим ушам. — Андрей Сергеевич, я не понимаю. Зачем? Он провел рукой по волосам. — Дело в том, что приезжает важный партнер. Иностранец. Он очень консервативен. Работает только с семейными людьми. Считает, что холостяк ненадежен. — Но вы же не холостяк. Вы разведены. — Именно. Но я сказал ему, что женат. Полгода назад, когда мы только начали переговоры. Думал, что дело не дойдет до личных встреч. А теперь он едет в Москву и хочет познакомиться с моей женой. Елена молчала.