Анна Мишкина(Акульшина)

Одним хмурым ноябрьским днем, когда небо было низким и сырым, как крышка котла, мы похоронили моего сына. Его звали Кирилл. Ему было семнадцать. Дом после кладбища замер в оцепенении и тишине, от которой звенело в ушах. Я сидела в его комнате, не в силах смотреть на стопку учебников на столе, на гитару в углу, на приоткрытую дверцу шкафа, и ощущала внутри ледяную, тяжелую пустоту. Смерть — это не боль, боль утихает. Смерть — это вакуум, который засасывает в себя все: свет, звук, смысл. Через два часа после того, как мы вернулись, зазвонил телефон. На экране — незнакомый номер. Я машинально ответила, голос был плоским, чужим. «Алло?» «Анна Сергеевна? Это Марина Игоревна, учительница Кирилла.» Голос был тихим, сдавленным, будто человек говорил, прикрыв рост ладонью. Меня на секунду вывело из ступора. Математичка. Кирилл всегда о ней хорошо отзывался, говорил, что она строгая, но справедливая, единственная, кто не давил, а объяснял. «Марина Игоревна, здравствуйте,» пробормотала я. «Спаси