Евдокия Суслова (Игловикова)

Елена сжимала в руке тест, белую пластмассовую полоску, на которой, как и много раз до этого, безжалостно красовалась лишь одна черта. Ярко красная и, как всегда, одна! Она замахнулась, чтобы с размаху выбросить тест в мусорное ведро, но в последний момент просто бессильно опустила руку. Что толку? Швыряй, не швыряй, сути не изменишь. Она вновь не беременна. Им с Максимом было по тридцать. Шесть лет брака, четыре из которых — активных попыток. И ничего. При этом безупречное здоровье у обоих. Врачи разводили руками: «Вы слишком на этом зацикливаетесь, расслабьтесь, отпустите ситуацию и все получится». Им легко говорить, а Лена каждый месяц она жила этими двумя неделями, от надежды к отчаянию. Выдумывала призрачные симптомы, вела график, высчитывала, старалась. А потом наступал момент истины, и мир окрашивался в тусклые, грязные тона. Она работала на почте оператором. Работа была монотонная, но коллектив женский, душевный. Обеденный перерыв они проводили в маленькой подсобке, где пах

— Лен, опять она! — прошипел Максим, выглядывая в глазок. — Стоит с судочком каким-то. Я застыла на кухне с чашкой кофе в руках. Звонок повторился — настойчивый, длинный. — Не открывай, — быстро сказала я. — Сделаем вид, что нас нет. Мы переглянулись и замерли, как провинившиеся школьники. За дверью послышалось тихое покашливание, шарканье тапочек, а потом удаляющиеся шаги. — Фух, — выдохнул муж. — Думал, не уйдёт. Я подошла к двери и осторожно заглянула в глазок. Соседка уже скрылась за поворотом лестницы, но на коврике перед нашей дверью стоял пластиковый контейнер с запиской: "Милые мои, испекла вам пирог с вишней. Приятного аппетита! Ваша Вера Николаевна". — Макс, она всё равно оставила, — устало произнесла я, открывая дверь и забирая судок. Три месяца. Ровно три месяца с тех пор, как мы въехали в эту квартиру на пятом этаже старого панельного дома, наша соседка сверху превратилась в настоящее испытание. Каждые два-три дня Вера Николаевна спускалась к нам с очередным угощением: то

- Мама, когда к бабе и деду поедем? – всё чаще спрашивала пятилетняя Лиза родителей Татьяну и Сергея. Казалось, не так давно Таня с Сергеем поженились, решено было сыграть свадьбу после окончания института, где они учились на одном курсе. Так просили родители с обеих сторон: чтобы дети сначала получили дипломы, а потом уж и жили одной семьёй. Но, получив дипломы, молодожёны тут же уехали работать по распределению в небольшой городок на Дальнем Востоке на молодёжную стройку. - Вы уж пишите почаще, - вздыхали родители, - и не торопитесь рожать на чужбине-то, быстрее возвращайтесь! И тут Татьяна с Сергеем послушались своих родителей: как только отработали два года, так и вернулись в свой родной провинциальный городок в Тверской области. Соскучились по родным, по дому, по друзьям. И сразу же объявили, что Таня ждёт ребёнка. Лизонька родилась в срок и сразу же стала любимицей и «светом в окне» для всех: и родителей, и бабушек с дедами. И вот, когда уже бабушка и дед, родители Тани, вышли на

Собрание в третьем «Б» тянулось мучительно долго. Дарья Михайловна ёрзала на неудобном школьном стуле, едва помещаясь между партами. Её ноги затекали, но она терпела, стараясь не пропустить ни слова классной руководительницы, Ирины Викторовны. Речь шла о подготовке к празднику осени, о сборе макулатуры, о новом электронном дневнике. Рядом сидевшая мама в яркой кофточке что-то энергично записывала в блокнот, другая тихонько вздыхала, поглядывая на часы. За окном ноябрьский вечер стремительно густел, превращаясь в чернильную темень, и в стекло время от времени стучали первые крупинки снежной крупы. «Андрюша один дома, — беспокоилась Дарья. — Должен уроки делать». Но внутренний голос тут же успокаивал: сын уже большой, ответственный, не подведёт. Её Андрей был золотым ребёнком: сам делал уроки, после школы ходил в бассейн, по субботам помогал деду на даче. В его голубых, ясных глазах не было и тени той угрюмой замкнутости, которая сейчас так часто встречалась у подростков. Ему было де