**23 февраля 1944 года.

Дата, которая для меня звучит как погребальный звон.**
Я закрываю глаза и вижу их: чеченские и ингушские семьи, спящие в горных аулах под звёздами. А потом — гул грузовиков, лай собак, выстрелы в темноте. *«Встать! Вам 15 минут!»* — кричали солдаты, даже детям. Тех, кто не мог идти — стариков, больных, — убивали на месте. Историк Николай Бугай писал: в первые часы операции «Чечевица» расстреляли сотни человек. **Не за преступления. За то, что не успели вскочить.**
**Вагоны.**
Представьте: железные клетки, набитые людьми так, что нельзя сесть. Дышать — только через щели, забитые льдом. Мать прижимает к груди мёртвого младенца — конвоир не даёт вынести тело. «Мы сосали тряпки, смоченные мочой, чтобы выжить», — это из воспоминаний Магомеда, чудом добравшегося до Казахстана. В дороге гибли от тифа, холода, безумия. По данным общества «Мемориал», из 500 тысяч депортированных **каждый четвертый** остался лежать в снегах вдоль путей.
**Ссылка.**
Их называли «врагами народа», но скот кормили лучше. В казахских степях люди рыли ямы в мерзлоте — это называлось «домом». Работали за пайку гнилой муки: 200 грамм на ребёнка, 400 — на взрослого. В архивах сохранились доклады НКВД: «Смертность достигает 30% в месяц». Я читал письмо фронтовика-чеченца, который, потеряв ногу под Сталинградом, получил телеграмму: *«Ваша семья выслана. Возвращаться запрещено»*.
**Возвращение.**
13 лет спустя, в 1957-м, им разрешили уйти из могил-поселений. Но дома были заняты, могилы предков распаханы. «Мы строили землю заново, как Сизиф», — писал поэт Расул Гамзатов.
**Почему я об этом говорю?**
Потому что когда я вижу, как сегодня в моем дворе в Москве чеченский мальчик Саид учит русского Павлика танцевать лезгинку, а вечером их матери ходят друг к другу в гости сидят заполним столом, празднуют вместе семейные праздники — это чудо. Мы прошли ад, чтобы сейчас смеяться вместе.
Конечно и Чеченцы и Ингуши помнят те вагоны. Помнят, как народ вымирал в степях.
Но также многие помнят русскую учительницу, которая в 1959-м тайком давала ссыльным хлеб. Помнят казаха, делившегося последней картофелиной. Зло не имеет национальности. И добро — тоже.
Мы не должны забывать. Но мы обязаны понять: эти горькие страницы — не повод для вражды. Сегодня, в любой школе страны можно увидеть как девочка Вера дружит с Асей из Грозного и Сашей из Ростова. Это говорит о том, что война в прошлом.
**Живите. И дайте другим жить.**
*Мир всем, кто помнит. И всем, кто прощает.* 🌱