Покровка. Таласская область, Манасский район.

НАТАЛИЯ ТЕБЕЛЕВА: *** Договор, приговор, наговор. Говорят, говорят, говорят. А метан вытекает из пор. Просто парни наведались в ад. . Двухаршинный теснит потолок. В полный рост не пойдёшь на чертей. Чёрный воздух глаза заволок. С каждым часом во рту горячей. . В горле курская почва — горька. Что АК им, что меч-кладенец. Задрожала земля от толчка восьмисот богатырских сердец. . Наверху разговоры — как зуд, и расчёс на экране любом. Здесь — труба. Здесь герои ползут, подпирая Россию горбом. . Собирает руками солдат наши камни во лжи и грязи. Чистый ангел, спустившийся в ад, доползи же, родной, доползи. Март 2025

Читаем современников! Иван Купреянов: *** Не узнавая город свой, родной, исконный, идёт солдат по Моховой, по Малой Бронной. . Нашедший смерть в чужом краю московский Витька, он видел то, что и в Раю поди развидь-ка. . И сам как дым пороховой, старопатронный, скользит солдат по Моховой, по Малой Бронной. . Охранник зло ведёт плечом, на шее крестик. Он дым подобный нипочём не пустит в рестик. . Веснушки, брови, нос и рот, глаза от деда. Одно лицо, один народ. Одна Победа. 2025

Читаем русскую поэзию, родня. Дмитрий Мельников: *** Меня кумарит здешняя зима. Да, я хочу лежать на солнцепеке. Буржуйка раскалилась докрасна, и светом заливает эти строки. Клянусь тебе, я не сошел с ума, не стал другим, не скурвился, не спился, и все бы ничего, да вот война торчит в боку, как сломанная спица. Вокруг такая русская беда, как будто мы одни на целом свете, махать какой тут холод иногда, когда в степи гуляет зимний ветер. Огонь и дым, мирняк и комбатанты, мне кажется, что я читаю Данте. Мы спим на ящиках. Других лежанок нет. Мне кажется, во сне я вижу свет, как будто бы ведет меня Вергилий туда, где рай возможен без усилий, и над моею русскою Равенной стоит созвездий родовая знать, и в эту неземную благодать мои друзья уходят постепенно. 2024

Мария Ватутина: *** За неделю до мира еще в полный рост война. У нее батарейка не села, она вольна Повернуть по-своему, заглушить возню Визитеров на Пенсильвания-авеню. . А усталые мобики жаждут уйти домой, Им о близком мире лучше не говори. Потому что война в полный рост ещё за кормой, Потому что они ещё у нее внутри. . А отсюда, с берега, выглядит это так, Словно знаешь, спасенье близко, что тонет враг, Но и друг, того гляди, пойдет под винты, Под полынь-траву, под капельницы, бинты. . А потом приедет мир на семи ветрах, На которых размочит порох, развеет прах, Словно не было. Выйдут из нор ждуны. И медийка почистит архивы про цель войны. . Вот сидишь не знаешь, что тебе пожелать: Возвращаться, жить-поживать, детей наживать, Или то, во что вписалась Родина-мать, Дожимать.

Читаем русскую поэзию, родня! Семён Пегов: 333 . Доедаем коней, сушим весла, гасим свои костры, Очередной обоз разбился о «три сестры». Впрочем, я не грущу и в грусти не вижу смысла, Слава Богу - твой запах с меня не смылся! . Пушки грохают так, что в гильзах моих латунных Гари больше, чем в распрях литературных, И опьянённость о судьбах Родины озабоченных Здесь разбросана просто ящиками на обочинах. . Был боевой товарищ, но в третьей атаке спёкся… И куда нам без ласки - от девчин фронтового лоска, Что понюхали пороха, когда честь берегли из ЗОПа Триста тридцать три раза… Слышишь, моя зазноба? . Ну и куда без кошмаров и страха, чтоб сон не сбылся? Я храню по-старинке все наши с тобою письма На обожженной бумаге, у сердца в крутом кармане, Триста тридцать три слова, одно одного ударней - . Они никогда не промажут, найдут огневую точку! Плачемся по церквям и ждем фронтовую почту, Доедаем коней, гасим костры, сдаём на храненье сбрую… Вместо отпетых целей, хочется поцелуев! *Три сестры -

Село Буб в Сивинском районе, 200 км от Перми. Из всех достопримечательностей – школа, магазин, местный Дом культуры и памятник Матрене Ивановне Яковлевой, который появился в этом году. Матрена Ивановна и ее супруг были обычными крестьянами, имели добротное хозяйство. Началась война, муж ушел на фронт. В 1943-м газеты написали о жестокой битве под Сталинградом, и женщина заволновалась: не там ли ее супруг, ведь от него так давно не было вестей. Сидеть сложа руки она не могла и приняла смелое решение: продать все, что нажито, – скот, масло, молоко, муку, мед и вырученные деньги отправить на фронт. – Вот, возьмите, – выдала она ошарашенным сотрудникам Госбанка. – Мне говорили, что на самолет должно хватить. Все деньги были перечислены в Фонд обороны для покупки самолета. Был ли куплен самолет на самом деле, нам не известно. Но рассказ о поступке стал передаваться из поколения в поколение… Деньги на памятник Матрене Ивановне, более миллиона рублей, собирали все жители Пермского края. С 22

, Напившейся кровью рекой. Кружатся снежинки , касаясь невольно , Нас белой , прохладной рукой. Как - будто бы небо земные лишенья Пытается лаской смягчить. Горячие головы после сраженья И боли пожар остудить. Ведь только недавно здесь падали мины Взлетала от взрывов земля. Казалось фашисты со всей Украины Пришли чтобы в нас пострелять. Нацисты Европы с Америки фрицы И вся кругосветная мразь, К посёлку за нами пытались пробиться Попытка им не удалась. Не думали мы , что вот с этакой помпой К позициям нашим придёт, С эффектом сто раз разорвавшейся бомбы Сердитый пацан Новый Год. В густых облаках скромно прячутся звёзды Как - будто стесняются нас. Тугой и дыханье сбивающий воздух Туман - испытанье для глаз. А впрочем смотреть ни на что неохота К округе прилипла война. На славу опять потрудилась пехота Испив горечь боя до дна. Поэтому снег точно Манной Небесной Ложится на прерванный ад. На рваной земли оголённую честность Берёз обезглавленный ряд. Кружитесь же белые бабочки выси

Анна Долгарева Посвящается бойцам СпН "Ахмат", 30 полка, 810 бригады МП, 11 бригады, ДШБР "Восток", ОДШБР "Ветераны", принимавшим участие в операции "Поток". Вечная слава. . Под землей, под бетоном, вдыхая метан, Уподобившись тварям подземным, кротам, Не для почестей и не для славы, Задыхаясь, они пробирались вперед, Но такой уж упрямый в России народ - Не берет никакая отрава. . Я не то что умела бы эпос писать, Но ведь кто-то же должен об этом сказать, Как они его освобождали - Этот край соловьёв и сосновых лесов, Эту русскую землю, основу основ, Пробираясь по горизонтали. . Как теряли сознанье в железной трубе, Как ползли, исправляя ошибки в судьбе, Беспощадной, бездушной, кровавой. Это русская правда и русская суть, Это страшный, отчаянный, яростный путь Среди тьмы, тишины и отравы. . Это грешные, тёплые, разные - но Нет у Бога на свете других все равно, Чтоб ошибки исправили наши. О которых бы петь на земле соловьям, О которых немного добавлю и я В этом курском весеннем пейзаже.

Мне тут давеча писали, что в СССР воспитывали не русских людей, а «советских манкуртов». Традиционно мы ничего на такие заявления не отвечаем, но лишь покажем думающим людям несколько работ, где демонстрируется просто, иной раз кажется, недостижимый нынче уровень чувства Родины, её величия, влюбленности в русское советское ненаглядное Отечество. (Я при этом не беру (в другой раз!) такой огромный и невероятный раздел, как советская батальная, историческая картина. Сегодня только лирика. Только тихое чувство причастности.) И никакого пафоса, заметьте. Любовь легчайшими штрихами. Вы можете посмотреть на эти лица и произнести слово - «манкурты»?