Личная История

Сергей Галицкий, известный российский миллиардер, принял решение направить все свои финансовые ресурсы на поддержку людей при жизни, отказавшись от идеи накопления богатства. Галицкий известен своими масштабными проектами, направленными на улучшение жизни людей. Одним из наиболее ярких примеров является создание современного парка в Краснодаре, на который было потрачено 4 миллиарда рублей. Кроме того, он инвестировал значительные средства в развитие футбольной инфраструктуры, включая строительство стадионов, поддержку футбольного клуба и создание футбольных школ, открытых для всех детей. Бизнесмен также активно участвует в помощи больным детям, оплачивая дорогостоящее лечение и предоставляя необходимую поддержку. Его щедрость и стремление помогать нуждающимся заслуживают восхищения и служат примером для других. В настоящее время 57-летний Сергей Галицкий борется с онкологическим заболеванием из Сети Еще больше историй из жизни - в нашей группе. Подписывайтесь, чтобы не потерять 💛

– Бабы сразу заговорили. – Какая! Ходит, как оборванка, ничего толком не покупает себе, наверное, на золотой гроб копит. – Да уж. Люди, когда у них горе случается, как-то мягче становятся, а эта, посмотрите, зазналась. И куда она только деньги девает? Одна из женщин, довольно молодая, спросила: – А что случилось-то? Ну, экономит бабка, и что? Они старые все такие. К ней повернулись все разом. -Да ты же ничего не знаешь! -Не знаю. Маргарита приехала в это село всего полгода назад. Женщиной была общительной, да и муж у нее не просто человек, а фельдшером тут стал, поэтому она сразу со всеми сдружилась. -Эта Федоровна, как позор нашего села! Все, понимаешь. Все, Рит, хоть что-то делают. А она ничего. Мы же каждый раз на лучшее село выдвигаемся. Председатель у нас знаешь, какой? Вот, если бы победили, то нам бы тут памятник поставили. Пушкину! -Сергеевна, совсем ты дура к старости стала! Ну, какому Пушкину? Есенину. Одна из старушек презрительно посмотрела на ту, которая вела рассказ. Тут вмешалась третья. -Обе вы ни бум-бум! Тогда бы нам дорогу сделали до трассы новую… -Ты-то, Семеновна, откуда это знаешь? -Откуда надо! У меня источники информации проверенные. Маргарита замотала головой: -Ничего не понимаю! Женщина эта чем помешала? -Ну, как чем? Каждый раз перед смотрами, мы тут в деревне все скидываемся. Ну, чтоб комиссию, как полагается встретить. Клуб там покрасить, шарики развесить, ну и всякое такое. А Анька-никогда! Мы ей сколько раз говорили-ладно бы, получала мало, так нет же! Пенсия-то у нее хорошая, а на благое дело не скидывается. Рита совсем растерялась. -И по многу складываетесь? -Так кто сколько может. Кто тыщу, а кто и две. -Тут же столько дворов… Это можно за раз самому дорогу построить. Семеновна махнула на Риту рукой. -И ты туда же! Ну, чего мы эту дорогу строить должны, если мы ее выиграть можем! Ты что думаешь, что наш председатель дурак? Рита усмехнулась. -Нет, конечно… Так а про какое горе вы говорили? Не понимаю? Как все взаимосвязано? Снова говорить начала та бабка, которая начинала, которую все называли Сергеевна: -Понимаешь, Маргарита, у Анны внучка была. Болела она сильно. Ну, как Федоровна ее только не пыталась вылечить, так не получилось у нее. Лет уж 6, как она ее схоронила. И все, как подменили бабу. Жадная стала. Себя голодом морит. А раз в месяц ездит в город. Мы уж думали, что она в секту какую вступила. Решили поговорить с ней, чтоб не позорила наше село. И что ты думаешь? Она же нас на порог не пустила! -Ну, так у человека горе… Мало ли что. Может быть, она в церковь ездит. -Да в какую церковь? Ты ее видела? Какая-то сатанистка. Рита покачала головой. Странные здесь старушки. Их председатель, похоже, обувает по полной, а они ему в рот заглядывают. Вот уж где секта. С Маргариты пока никто никаких денег на украшение села не спрашивал, поэтому она махнула рукой, и попыталась все забыть. Спустя месяц, а то и больше, поехала Маргарита в город, к лучшей подружке погостить. Они жили когда-то в одном воре, потом ходили в один детский садик, а потом и в один класс. Когда путь дорожки разошлись, дружбу свою они не растеряли. Только Маргарита выбрала семью, а Галя карьеру. Сейчас это был знаменитый на весь город юрист и адвокат. Иногда, к сожалению, не так часто, как им хотелось бы, Галя могла выделить день или два для отдыха. И сразу же звонила Маргарите. -Ритка-Маргаритка! Я завтра выходная! До обеда сплю, а после обеда удивленно рассматриваю тебя на кухне… Муж Риты очень хорошо относился к Гале, и отпускал жену к ней без проблем. Даже сам говорил: -Съезди, Рита… А то сидишь тут, в деревне, из-за меня, света белого не видишь. Рита всегда смеялась, обнимала мужа: -Какая разница, где жить? Главное, что ты рядом. А в деревне очень даже ничего. Николай прекрасно знал, что Рита его правду говорит. Смотрел на нее и думал, что повезло ему так, как никому… В первый же день Галя потащила Риту по магазинам. -Ритка, ты не представляешь, до чего я дожила! Работаю, как лошадь, даже по городу пройтись, купить себе что-нибудь не могу! Просто нет времени. -Ну, Галя, зато ты знаменитость. -Ай, скажешь тоже! Какая я знаменитость? Так, просто человек, который старается хорошо выполнять свою работу. Они полдня бродили по городу, а потом усталые уселись в открытом кафе. Жара уже немного спала, и дышать на улице стало легче. -Ритка, знаешь, что я решила? И что же? Рита с улыбкой смотрела на Галю. С самого раннего детства Галя очень любила удивлять окружающих. -А я возьму неделю отпуска и поеду к тебе в деревню! Как там, Николай меня не выгонит? Рита рассмеялась. -Не выгонит, только, что-то я очень сомневаюсь, что такое вообще возможно. -Не веришь? -Нет, конечно. -Все, завтра едем к тебе! Галя не услышала ничего от Риты и удивленно оторвалась от меню. Рита куда-то напряженно смотрела. -Ты привидение увидела? Галя повернулась и увидела старушку в черных одеждах, которая семенила по улице. -Да вот, знакомую увидела из деревни. Странная она такая, в деревне ее все ненавидят.. Галя подняла брови. -Ты знаешь Анну Федоровну? Теперь уж пришла очередь Риты удивляться. -Галь, а ты ее откуда наешь? -Ну… Скажем так-по работе. Погоди… Почему ненавидят-то? Рита коротко рассказала подруге все, что узнала от старушек в магазине. Галя слушала внимательно, потом сказала: -Ничего себе, у вас там клоповник… Что значит-собирать деньги со старушек для деревни? Это же чистой воды афера! И бабки эти... Какие-то нелюди.... -Я тоже так думаю, но видимо все всех устраивает… Так ты расскажешь, откуда ты знакома с Анной Федоровной? Галя кивнула головой. -Знаешь, Рит… Таких людей, как эта бабушка очень мало. Ее ко мне отправил главврач детской больницы. Наверное, ты знаешь. Что у нее умерла внучка? -Да, об этом мне сказали. -Ну, вот… -После ее смерти Анна Федоровна решила, что все, что у нее есть, всем, она будет помогать детям… У нее мало что есть, но по ее завещанию дом, в котором она живет, после смерти будет продан, а все деньги направлены в то самое отделение детской больницы. Где находятся детки с этим страшным заболеванием… Как ты понимаешь, именно я занималась оформлением такого странного завещания. Я не взяла с нее ни копейки, мне честно, хотелось плакать. А еще… Еще она приезжает в город каждый месяц после пенсии, почти на всю пенсию накупает средств гигиены, сладостей, фруктов и идет в больницу. Там она целый день развлекает детишек сказками, разными байками. Все пациенты души в ней не чаят… Вот такая бабуля… Главврач говорит, что ничего не может с ней сделать. Говорит, что старушка исхудала, потому что постоянно недоедает. И все равно все тащит детишкам. Многие ни в чем не нуждаются, потому что у них есть родители, но бывают и другие. Сирот такая болезнь тоже не щадит, а есть те, кто старается просто не навещать своего ребенка. То ли, чтобы не расстраиваться, то ли просто не хотят такой обузы. Рита слушала и понимала, что всех бабок из деревни, нужно просто прибить.. Это же надо… Столько лет жить рядом с человеком, столько лет его знать, и такое придумать. А сама-то… Тоже хороша, наслушалась россказней. -Ничего себе история… Тут даже не знаешь, что и сказать… Рита задумчиво помешивала чай. -Одно я знаю точно, я постараюсь хоть чем-то помогать Анне Федоровне… Как же она живет-то? Галя взглянула на подругу: -А что там с председателем? Я и не поняла, он правда деньги так нагло выманивает. -Ага, я сама честно говоря, в шоке. И ведь хитрый какой, только с бабок тянет. Их-то легче убедить во всем. На следующий день Галя и Маргарита поехали в деревню. Вечером Николай устроил им настоящий праздник. Во дворе был накрыт стол, на мангале жарилось мясо. Галя спросила у Маргариты: -Ты не против, если я приглашу Анну Федоровну? -Нет, конечно, только пойдет ли она? -Пойдет, это я беру на себя. Спустя полчаса Галя вернулась со старушкой. Анна Федоровна страшно смущалась и волновалась. Галя же довольно улыбнулась: -Ой, Ритка, видела бы ты эти взгляды, которыми меня провожали бабки. Я их даже спиной чувствовала! К середине ужина Анна Федоровна немого освоилась, и даже стала разговаривать. Галя серьезно посмотрела на нее: -Вот что, Анна Федоровна, давайте мы с вами договоримся, что вы больше не будете отдавать всю свою пенсию. Вы же посмотрите на себя, скоро просвечиваться будете. Бабушка только рукой махнула. -Ой, Галечка, перестань. Ну что мне надо-то уже? А ребятишкам радость. Ты знаешь, как они меня ждут? Там вот мальчик есть… Такой хороший, такой умненький… Сашкой его звать. Мать его, как поняла, что болезнь-то тяжелая, так и оставила его. Понимаешь, положила в больницу, а сама куда-то укатила, вроде как по-работе. А он ждет, каждый день у окна сидит. А самое-то интересное, когда уже никто не надеялся, перелом произошел, и мальчонка на поправку пошел. Матери, конечно, сообщили, а она ответила: -И что мне теперь делать? Я же контракт подписала, за границей работаю, никто же не думал, что он поправится… Вот так-то… Рита вытерла слезы. -Разве так бывает? -Бывает, Рита… И не такое бывает... Мимо их калитки то и дело проходил кто-нибудь, все старались заглянуть, чтобы понять, что эта дурная старуха делает в доме у уважаемого человека. Засиделись поздно, потом пошли все вместе проводить Анну Федоровну. С собой наложили бабушке кучу вкусняшек, а она вдруг расплакалась. -Спасибо вам.. Как давно я так просто, по доброму не разговаривала… Все от меня шарахаются. Рита не выдержала. -Так что же вы им ничего не расскажете? -Зачем, Рита? Они же давно все для себя уже решили… На следующий день Галя пошла к председателю. Рита так и не узнала, о чем они там говорили, но через неделю председатель уволился. А еще через неделю в деревню стали делать новую дорогу, говорили, что какой-то неизвестный спонсор все оплатил. Анна Федоровна попросила, чтобы не говорили ничего деревенским. -Им сейчас и так есть что обсуждать, вон пошли дела председателя бывшего вскрываться, так что пусть все так и остается. Я же теперь не одна… Через два года Анны Федоровны не стало. С само ура удивленные жители деревни наблюдали вереницу машин, которые ехали к дому старушки. Попрощаться с ней хотели многие, и те, кто работал в больнице, и те, кто находился там со своими детками. Местные остаться в стороне не смогли из-за любопытства, а когда на кладбище, Галя начала говорить, стыдливо опускали головы. Рядом с Ритой и Николаем стоял худенький мальчик. Он крепко держал их за руки. -Мама Рита, а баба Аня больше никогда не придет в больницу? -Нет, Саша, она теперь будет отдыхать. -А как же все те, кто там остался?... Они же будут ждать? Николай присел на корточки перед приемным сыном: -Саша, но ведь есть мы? Мы же тоже можем навещать детей… Саша расплылся в улыбке. -Можем… Мы все можем, потому что вы самые лучшие… Автор Ирина Мер Еще больше историй из жизни - в нашей группе. Подписывайтесь, чтобы не потерять 💛

Но Людмиле всё равно надо было срочно бежать, а признаваться в истинных причинах она не собиралась. Шеф старался смотреть на Людмилу сурово, но у него не получалось. Рядом с его столом увлеченно стучала шваброй уборщица Тётя Валя. Людмила так и стояла молча, покорно ожидая, что ответит высокое начальство. Но вместо начальства вдруг ответила Тётя Валя: - Люда, иди уже давай. Надо, значит надо. Людмила удивленно посмотрела на Тётю Валю. Она никак не ожидала получить разрешение от уборщицы. Подумала, что шеф сейчас одернет зарвавшуюся поломойку. Но шеф почему-то только вздохнул: - Ну, надо, значит надо. Идите, Людмила. Женщина радостно выбежала из кабинета и не видела, как шеф вопросительно посмотрел на Тётю Валю. А уборщица отложила швабру и пожала плечами: - Так я быстрее всё выясню. Из кабинета шефа Тётя Валя направилась в кладовую. Ключ от этого помещения был только у неё. Если бы кто-нибудь заглянул внутрь, то очень удивился бы, увидев там вешалки с одеждой и большой стол с зеркалом, как в театральной гримерной. Из кладовой Тётя Валя так и не вышла. Зато вышла молодая красивая девушка в строгом бордовом костюме. Черные волосы, короткая стрижка, уверенные движения. Тётя Валя называла свою кладовую по-военному «базой». Сама она была, конечно, не уборщицей. Под личиной «Тёти Вали» скрывалась тайная служба безопасности шефа. В обязанности этой службы в том числе входило выяснение причин странного поведения сотрудников. Поэтому девушка в бордовом костюме спустилась в подземный гараж, завела свою маленькую желтую Аудти ТТ и незаметно пристроилась в хвост серому Солярису менеджера Людмилы. **** На следующий день Людмилу не отпустили пораньше. Шеф просто сказал, что если Людмила уйдет с работы раньше шести часов, то её уволят. При этом шеф прикрыл лицо ладонью, чтобы никто не видел, как он страдальчески прикусил губу. Но рядом стояла суровая Тётя Валя, и шеф не посмел ослушаться её указаний. Людмила со слезами на глазах вернулась на рабочее место. А шеф грустно посмотрел на Тётю Валю: - Валентина, я ведь не буду за это гореть в аду? - За это точно не будете, - ответила уборщица. - Да, кстати, я сегодня уйду пораньше. **** «Прочь унынье и тоска. Вы – десантные войска» - вспомнила Валентина одну из любимых поговорок своего сержанта по боевой подготовке, незабвенной сержанта Драгуновой. Валентина остановила машину на парковке возле средней школы №100. Уныние и тоска иногда накатывали на Валентину, когда она по какой-то причине вспоминала своё детство. Но сейчас надо было собраться, и напутствие сержанта очень помогло. Подростки толпой вырывались из школьных ворот и группками разбредались в разных направлениях. Закончилась вторая смена. Валентина поискала глазами в толпе и нашла – зеленая куртка, черная шапка с котенком. - Юля, привет! Девочка лет четырнадцати удивленно подняла свои большие голубые глаза на красивую девушку в бордовом костюме: - Здравствуйте… - Меня мама твоя, Людмила, попросила встретить тебя после школы. - Но… - девочка испуганно посмотрела по сторонам, - А мама не придет? - Не бойся. Можешь ей позвонить, она тебе подтвердит. - А у меня телефона нет… - тихо ответила девочка. - А я знаю. И если не позволишь мне тебя проводить, то телефона у тебя никогда больше и не будет, - странная девушка развернулась и пошла вперёд. Юля, подчиняясь какой-то невидимой силе, пошла следом. - Называй меня Валентиной. И можно на «ты», - не оборачиваясь сказала девушка, — И не смотри в сторону гаражей. Пойдем к тебе домой прямой дорогой, через двор. **** Они сидели на детской площадке, их было девять человек. Семь парней в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет, две раскрашенные девчонки. Перед одним из парней уже стояла очередная жертва – мальчишка лет десяти. Испуганно выворачивал карманы и, кажется, пытался оправдываться. Вычислить главного не составило никакого труда. Это только кажется, что стая располагается хаотично. На самом деле самые слабые всегда держатся поближе к главному. Самки всегда держатся поближе к главному. И, конечно, именно главный будет показывать свою крутизну перед стаей, если уверен, что ему за это точно ничего не будет. Поэтому Валентина сразу направилась к парню, который сидел на брусьях, и перед которым стоял испуганный школьник с вывернутыми карманами. - Слышь, чепуха, я тебе сказал сегодня деньги принести. А ты не принес. Значит сейчас будем товарищеский суд устраивать, - крупный парень в красной футболке явно увлекся происходящим, поэтому даже не заметил приближения Валентины. - Бугор, шухер! – вдруг предупреждающе воскликнул один из подростков. Валентина остановилась в центре детской площадки. Она прямо и не моргая смотрела в глаза главному. «Битва взглядов позволяет сломать соперника ещё до драки. Побеждает тот, кто готов пойти дальше. Поэтому в твоем взгляде должна читаться готовность пойти на смерть. И ты действительно должна быть к этому готова, иначе блеф не сработает» - так их, испуганных молодых девчонок, наставляла сержант Драгунова перед первой боевой рукопашной. - Оп-па… Соска! – Вдруг сказал Бугор и спрыгнул с брусьев на землю. Да, «буграми» просто так не становятся. Тут одной «битвы взглядов» явно будет недостаточно. Подросток был на голову выше Валентины, и почти в два раза шире. Даже некоторые бывшие сослуживцы девушки, и те были мельче. Школьник с вывернутыми карманами воспользовался тем, что на него никто не смотрит, и дал дёру. - Мадмуазель, позвольте вас прогулять до ближайших кустиков? – парень мерзко оскалился. При этом он медленно приближался и незаметно поворачивался боком. Да, «буграми» просто так не становятся. И этому акселерату явно было не впервой бить женщин. - Зачем же до кустиков? – вдруг ответила Валентина, - Давай прямо здесь. Она сделал шаг к парню и взялась за пряжку его широкого армейского ремня. - О-о-о-о! – раздался радостный ободряющий вой стаи. Сейчас будет что-то интересное. Валентина нежно расстегнула ремень на брюках «бугра». На лице парня застыла гадкая ухмылка. В голове у Валентины всплыла ещё одна «нетленка» от сержанта Драгуновой: «Растить детей амбициозно – значит бить, пока не поздно» - с этой мыслью Валентина одним движением выдернула ремень из штанов Бугра. Следующим движением она спустила с него штаны до колена вместе с трусами. Парень рефлекторно схватился руками за штаны и потерял равновесие, зашатался. Валентина помогла ему подсечкой. Бугор грохнулся на землю голой задницей вверх. И в этот же момент заорал, как резанный. Валентина со всей силы прижгла его ремнем по голой пятой точке. Следующим ударом обожгла ему кисть руки, чтобы не тянул штаны вверх. Потом опять по заднице. Парень в панике перевернулся на спину, но Валентина так хищно замахнулась на то, что оказалось у неё в зоне поражения, что бугор благоразумно вернулся в прежнее положение. И продолжил принимать хлесткие удары на свой арьергард. - Аууууёё! Аууууё! – завывал парень после каждого удара. Один из подручных бугра, отойдя от шока, сунулся было на помощь старшому. Но Валентина слегка щелкнула его ремнем по лицу, и подросток со слезами укатился прочь. Остальная стая сразу разбежалась. Если уж вожака хлещут по голой заднице, то им тут точно делать нечего. Валентина потешилась ещё пару минут, специально для Юли, которая стояла на краю детской площадки и с восторгом смотрела на происходящее. - Вставай, Лёша, поедем, - Валентина помахивала тяжелым ремнем перед носом бугра. Парень даже на секунда перестал завывать и тереть свой красный полосатый зад. Удивленно посмотрел на девушку. - Да-да, знаю. Алексей Шаров, семнадцать лет, Студеная 43. Либо мы сейчас идем к тебе домой, либо ты со мной идешь в полицию, и Юля пишет заявление по вымогательству телефона. - А, да, поехали домой, - Алексей почему-то очень спокойно воспринял это предложение, - с батей моим пообщаешься. **** «Батя» малолетнего преступника оказался мужчиной внушительным. Толстый живот, голая волосатая грудь, все руки в тюремных наколках. От него сильно несло спиртным и смотрел он на гостей недобро. - Чего надо? – дыхнул он на Валентину перегаром. Девушка посмотрела на спортивные «треники», в которые был одет батя. Со вздохом достала из сумочки ремень. «Да, правду говорят. Детей надо воспитывать, начиная с момента рождения их родителей» - подумала Валентина и знаком показала Юле ждать в подъезде. Зашла в квартиру и закрыла за собой дверь. Через несколько секунд из-за двери раздался громкий мужской рёв, перешедший в вой. **** - Алло! Да, Юля, котлеты я в холодильнике оставила, - старший менеджер Людмила увлеченно болтала с дочкой по телефону. В углу офиса Тётя Валя уже пять минут терла шваброй один и тот же пятачок. - Когда домой придешь из школы, то погрей сразу все. Я вернусь, тоже поужинаю. Что говоришь? У тебя ещё тренировка сегодня? Опять с твоей таинственной Валентиной? Ты нас познакомь хоть как-нибудь. Ну ладно, пока, люблю тебя. Тётя Валя поставила швабру в угол и вспомнила ещё одну любимую поговорку сержанта Драгуновой: «Самый правильный детокс – это каратэ и бокс». Автор: Дмитрий Дюпон  Делитесь, пожалуйста, понравившимися рассказами в соцсетях - это будет приятно автору 💛

Семен отличным хозяином заделался. Скотины развел, уйма. Валя тоже усердная оказалась. Огород соседкам на зависть. Пошли дети. Пеленки, распашонки, детские болезни. Тут не до подарков. Голову бы приклонить. Праздники проходили как-то обыденно, отмечали банальными застольями. Вот и текла их жизнь, пусть неприметная, повседневными тяжкими хлопотами, зато ровная и спокойная. Как-то раз Семен поехал с соседом картошкой и салом торговать в район, как раз перед Восьмым марта. Он давеча погреб вскрыл, картошку перебрал, лишнюю продать решил. Да и салу, зачем лежать, скоро кабанчика валить, свежее будет. Вот и стоит Семен на базаре. Морозец славный такой, не крепенький, весной пахнет. Расторговался на удивление быстро. Сало ушло влёт. Картошку расхватали, будто диковина была какая. «Хорошие деньги взял» - радостно подумал Семен, - то-то Валька обрадуется». Убрав мешки в машину соседа, Семен пошел по магазинам. Хозяйка велела прикупить кое-что по мелочи. Прежде всего, он по многолетней привычке зашел в универсамскую забегаловку спрыснуть удачную торговлю. Нет, он не был пьяницей. Но почему-то свято верил, что если не выпить стаканчик за удачную продажу, то следующий раз не повезет. Выпив положенные граммы, Семен в приподнятом настроении шел по шумной улице. Глядел на витрины, многочисленных прохожих. Тут он вроде как спотыкнулся взором на такую картину. Возле большой витрины стояла молоденькая парочка. Девушка такая свежая и юная под стать своему путнику такому же молоденькому парнишке. Девушка зачаровано смотрела на платье, которое висела на манекене в окне магазина. - Светка, айда дальше, ну чего ты уткнулась в это в платье? - Посмотри, какая прелесть, как раз по мне. - Ну, подумаешь барахло. - Балбес ты Сережа, это самый писк моды. Ретро. Подари мне его на Восьмое марта, а? - Света, ну знаешь ведь, что денег в обрез? Сейчас куплю, потом месяц, как жить будем? - Протянем как-нибудь, ну Сережа? Я так хочу это платье. Уже год как мы женаты, а ты мне еще ни разу не делал подарка на праздник, даже на Новый Год. - Света, ну что ты делаешь со мной? Опять на одной картошке и капусте сидеть будем? - Сереженька, я ж люблю тебя, милый ты мой, - Света не стесняясь, крепко чмокнула муженька в губы и заторопила его в магазин. Парнишка снисходительно развел руками, заметив взгляд Семена, дескать, что поделаешь, брат… женщины, есть женщины. Вскоре парочка выпорхнула из магазина. Света счастливо заливаясь смехом, признательно прижималась к мужу. Вскоре они скрылись в толпе. Семен о чем-то задумался. Постоял, рассматривая платье в витрине. И вправду вещь хорошая. Простенькое такое, в цветочках, похожее на Валькин сарафан в котором она ходила на свидания. И что-то шевельнулось у него в сердце. То ли юность вспомнил, то ли себя увидел в юной паре. Однако растеклось по жилам давно забытое волнение. И внезапно подумалось: «А я ведь так и не делал подарков свой Вале. Все некогда было. Да и баловством считал. А ты гляди-ка, Сережа муженек готов жить впроголодь, лишь бы радость доставить жене. Стало быть, и вправду любит. А я сам люблю Валю? До свадьбы казалось, любил. А потом как-то все стерлось. Жили, как живем. Вспомнить нечего. Одна суета. Эх, жизнь-жестянка!» Подсмотренная исподтишка чужое счастье, так ослепила Семена, что до боли в сердце, ему захотелось изведать ее самому. Он решительно зашел в магазин. Молоденькая продавщица метнулась ему навстречу: - Вам чем-нибудь помочь? - Помоги дочка. Мне нужно платье вон такое, что в окошке на кукле висит. - О, это самый писк моды, пошитое в стиле ретро, чистый шелк. Ваша дочка будет рада. - Это не дочке, хозяйке беру, - хмуро сказал Семен. - О, как я рада за нее, - защебетала девчушка, заворачивая покупку. - Сколько стоит? Продавщица назвала цену, Семен оторопел. Это, какие деньжищи в его понимании. - А что так дорого? – сварливо поинтересовался он. Девушка снисходительно объяснила: - Это платье знаменитый модельер придумал. Семен задумался. Денег жалко. Надо же. Тут перед глазами снова встала счастливое Светино лицо. И он решился. - Покупаю, - отсчитал купюры и довольный своей решением вышел с пакетом из магазина. Тут и сосед подоспел. Ехали домой весело. Сосед расхвастался, прибыльный день оказался. Все до копейки везет домой. - Ну а ты как? - Что как? - Много взял с торговли? - Ты чего чужие деньги считаешь? – вдруг взъярился Семен. - Ну, ладно, ладно, чего кипятишься? – изумился сосед его мрачному настроению. Приехали. Семен зашел домой, Валя еще с фермы не вернулась. Пошел, задал сена скотине, навоз убрал, поросятам пойло вывалил. Работает, а на сердце тяжко. Вроде хорошее дело сделал, подарок купил, а что ж так свербит на душе? Семен плюнул и пошел в избу. Налил себе стопку и выпил, потом еще. Вроде как успокоился. Хлопнула дверь. Валя пришла. Как всегда хмурая. Увидела сидящего мужа за столом: - Ты чего это расселся? Как съездил? - Нормально. Вон деньги.- Валя пересчитала. - Что-то маловато, проторговался что ли? - Да нет, тут, видишь ли, закавыка вышла одна, в общем, остатние деньги вон там в пакете. – Валя так же хмуро вынула платье. - Это ты кому купил, Наташке? Так ей вроде великовато, деньги задарма тратил. - Это тебе, - вдруг застенчиво сказал Семен, - подарок на Восьмое марта. - Мне? – недоверчиво спросила Валя, а потом, все еще не веря, - вправду мне? - Тебе, тебе, - приободрился Семен, чувствуя, что не будет выволочки за растраченные деньги, - кому же еще? - Ох, Семен, - вдруг радостно всхлипнула Валя и побежала в другую комнату. Возилась минут десять и вышла вся заплаканная. - Не лезет, располнела я. - Да как, же так, - растерялся Семен, - да ж помню, что такое же платье было на тебе когда мы скамейке сидели у ворот. - Дурачок, - сквозь слезы проговорила Валя, - сколько лет-то прошло, чай изменилась я. - А знаешь, когда я глядел на эти цветочки, все наши вечера вспоминал. Ты такая худенькая сидишь рядом, а звезд на небе, будто кто рожь рассыпал. - Да, Семен, твоя правда. Хорошо было тогда, - ушла в воспоминания Валя. Засиделись до сумерек. Стали возвращаться дети с улицы. Первая влетела старшая, Наталья: - Родители, вы чего в темноте сидите, - и включила свет, заметила платье, что висела на спинке стула, - ой, что это? Кому это? Это же платье самый писк за последний сезон. Мама, папа, не молчите, кому эта роскошь? Валя посмотрела на Семена: - Да тебе это, пострелушка, папка привез подарок на Восьмое марта. - Папка я тебя люблю, - дочка чмокнула в щечку отца и выбежала в другую комнату, и вскоре вышла походкой манекенщицы в новом платье покрутилась и так и сяк. И правде ей шло и размер точь в точь. Наталья кошкой метнулась к вешалке, накинула шубку и со словами «Я к подружке» исчезла в проеме двери. Младшим Семен привез конфеты, да сладости. За окном затемнело. Вскоре и спать улеглись. Сладостная ночь прошла быстро. Наутро его разбудила Валя: - Вставай Семенушка, - погладила она его по голове, - завтрак готов, - и посмотрела на него таким ясным любящим взглядом, что он чуть не утонул в нем. - А что уже утро? Тогда с праздником тебе женушка, что ли? - Ты мне вчера праздник сделал, спасибо тебе. - Ну, вот тоже скажешь, - засмущался Семен. - Иди, умывайся и за стол. Давно так душевно не сидели в то утро Валя и Семен. Дай им Бог впереди много таких дней... Спасибо за прочтение! Автор: блог Жизнь в Берёзовке Делитесь, пожалуйста, понравившимися рассказами в соцсетях - это будет приятно автору 💛

Вздрогнув от неожиданности, Таисия Павловна медленно оглянулась. Ее буровил глазами невысокий, небритый мужик лет сорока пяти. Таисия Павловна нахмурилась, лицо мужика ей было совершенно незнакомо. - Мать, ты глухая, что-ли? Починить чего не надо? Любой мелкий ремонт делаю. Она будто очнулась. Конечно, у одинокой старухи всегда найдется, что подлатать во дворе. Живет то одна. Но, уж больно лицо у мужика было подозрительное. - Пусти такого к себе - беды не миновать. Она уже было отвернулась, собираясь нырнуть в спасительную тишину дома. Но остановилась запнувшись. Мужик то не милостыню просил, а работу сделать предлагал. Честным трудом на хлеб зарабатывает. Обреченно махнув рукой, побрела назад. - Заходи, милок. Видишь, вон заборчик покосился совсем. Коль не дорого попросишь, то поправить бы. Мужик оценивающе оглядел почти упавший плетень и кивнул. - Много не попрошу, - кинул на лавку холщовую сумку, пошел осматривать поддерживавший забор колышек, - мне бы гвоздей, мать. Найдутся? Таисия Павловна кивнула и посеменила к стоявшей в дальнем конце двора покосившейся сараюхе. Толкнула незапертую дверь и махнула куда-то в темное нутро. - Там погляди. И гвозди должны быть и инструменты всякие. От сыночка остались. Тебя как величать? Мужик, прищурившись, вошел внутрь. - Михаил. Ладно, разберусь. Старушка закивала и поспешила обратно к дому. Чего под ногами путаться? Оставшись один, Михаил осмотрелся. Увидел, сложенные у стены деревянные ящики, двинулся к ним. Лежащей рядом ветошью смел многолетнюю паутину и поднял крышку. От увиденного внутри, он даже присвистнул. В разделенном на отсеки ящике, лежали инструменты. Рубанок, ножовка, молоток. Да все добротное такое. Советское еще, не то, что китайский, ничего не стоящий новодел. - Сколько же сейчас все это стоит? – закралась в голову шальная мысль Судя по тому, как аккуратно разложены инструменты, для хозяина они были, очень, дороги. Взяв, все что нужно, мужчина вышел во двор и занялся забором. Таисия Павловна хлопотала на кухне, поглядывая в окно на работавшего Михаила. - Хорошо, что мужичок подвернулся, а то Ваську соседа не допросишься! – думала она. Налила молока холодного, окно отворила: - Миша, молочка с булочкой не хочешь? Тот отрицательно мотнул головой, занятой работой: - Не сейчас. Что же, Вы так двор запустили? Дети, небось, в город укатили? Бабушка печально скривилась. - Так нет деток то. Одинокая я. Михаил удовлетворенно хмыкнул. Это то, что он хотел услышать. В голове мужика созрел план. Вернувшись в сарай за очередной горстью гвоздей, он перевязал ящик с инструментами, найденной рядом веревкой. Воровато оглядываясь, выскользнул из сарая и спрятал его в лопухах у забора. Решил, что заберет ящик, как стемнеет. Домик старухи на отшибе, никто не помешает. В заборе две штакетины болтаются, аккурат возле этих лопухов. Раздвинет и дело в шляпе. - Зачем бабке инструмент. Да и помрет скоро, пойдет все добро прахом, - думал он. Он быстро закончил работу и назвал старушке небольшую сумму. Бабушка вынесла деньги. Тщательно пересчитала и передала Михаилу. Тот скривился и небрежно сунул деньги в карман. Продаст инструменты, в десять раз больше выручит. Собрался было идти, как Таисия Павловна тронула его за рукав. - Михаил. Ты там, в сарае инструменты видел? Мужик окаменел. - Неужели бабка видела, как он ящик в лопухах прятал? Отвел глаза, потупился. Стал думать лихорадочно, как оправдаться. А пожилая женщина продолжила: - Это от сыночка моего осталось. Уже почитай лет тридцать пылится. Возьми себе. Я смотрю, парень ты мастеровой, пригодится, - потянула его за собой к сараю, - забери. Мужчина дернулся, как от удара. Головой затряс в испуге, что воровство откроется. - Нет, нет. Что, Вы. Инструмент там хороший. Продадите, лишняя копейка будет. Старушка недоуменно склонила голову. - Ну, если забрать не хочешь. Пойдем, я тебя хоть чаем напою. А то почитай весь день голодный. Михаил торопливо кивнул и слегка подтолкнул Таисию Павловну от злополучного сарая. Ему хотелось поскорее покинуть место преступления. Усадив гостя в маленькой чистой кухоньке. Говорливая старушка, не переставая рассказывать о сыне, выставила перед Михаилом красивую чашку в красный горох. Налила душистого чаю, пододвинула утренние булочки. - Бери, свежие. Ой, и вареньица, сейчас положу. У меня свое из антоновки, - пошоркала к буфету. Вытащила красивую резную вазочку и поспешила назад. Поставила перед гостем угощение и открыла старый фотоальбом. - Вот мой сыночек. Может, знал его? Вроде, ровесники. – она показывала молодого офицера на черно-белом фото. Михаил взял в руки затертое местами фото. Вгляделся внимательно и похолодел. Конечно, он узнал этого человека с фотокарточки! Будто юность на него с карточки глянула. Ротный его, Серега Фадеев!!! Тогда в Афгане, он был командиром в их саперной роте. Младший лейтенант, уже понюхавший пороха, принял под свое командование их - новобранцев, сопляков не обстрелянных. Только закинутых в чужую страну из Союза. Узнав, что он, Михаил Акиньшин призван из соседней деревни, к себе вызвал. Расспрашивал долго про семью, про мамку, тогда еще живую, про сеструху. Интересовался, как давно Миша был в его родной Ивантеевке. Разговорились. Серега сокрушался, что дома давно не был. Сначала училище военное, потом Афган - война. За мать свою очень беспокоился, видел ее последний раз перед отправкой. В короткий отпуск приезжал. Друзьями, конечно, после того разговора, они не стали. Но, Серега будто взял над земляком шефство. Словно, во что бы то ни стало, хотел живым сына матери вернуть. Он ведь столько смертей уже перевидал. Тем более, что по гарнизонам прокатилась весть, что скоро войне конец. Будут выводить войска. В тот день, поступил приказ разминировать дорогу для колонны военной техники в узком ущелье. Начался вывод советских войск. Их роту выкинули с вертушки на вершине перевала, ведущему к мосту через Амударью к узбекскому Термезу. Растянувшись цепочкой, они долго спускались вниз к разбитой снарядами серой ленте дороги. Над головой висело низкое зимнее небо. На головы сыпал мелкий холодный дождь. Возвышавшиеся с двух сторон скалистые пики, будто душили с двух сторон шедший отряд. Скрюченными от холода руками, солдаты сжимали металлоискатели и щупы. Провожатые, на коротких поводках вели замерших поисковых собак. Они уже полчаса прочесывали местность, когда воздух вдруг разорвали первые выстрелы минометного обстрела. Раз за разом, маджахеды упорно пытались выдавить бойцов из ущелья. Командир увел роту за скалистые уступы и по рации просил ответного огня, называя их координаты. На горизонте уже появились вертолеты поддержки, когда очередной шквал огня будто выкосил роту. Обезумевший от страха Михаил, сидел обхватив голову руками над телом минуту назад еще живого, приятеля Лехи. Он будто оглох и ослеп, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону. Тогда-то, к нему и подлетел ротный. Миша даже ничего не успел понять, как уже лежал прижатый к земле. Совсем рядом раздался взрыв, и полыхнуло ослепительным огнем. Потом наступила темнота. Очнулся Михаил уже в госпитале. После контузии, он долго оставался абсолютно глухим. Его комиссовали и отправили на родину. Судьбой командира мужчина не интересовался. От безысходности, в деревне он запил по-черному. Потом слух вернулся. Наступили лихие девяностые. Работы не было. Михаил подался шабашить с бригадой таких же, как сам неприкаянных мужиков. В начале нулевых, он пытался организовать свой бизнес, но прогорел. Потом загремел в тюрьму. И отсидел от звонка до звонка, долгих пятнадцать лет за разбойное нападение с подельниками на коммерсанта. Вышел недавно, опять шабашить начал. Матери нет. Сеструха с мужем в город подалась. Жить на что-то нужно. И вот теперь Михаил сидел в этом доме и напряженно думал. - Мать, когда сын то твой помер? – опасливо поинтересовался он. Старушка на минуту замерла. Печально скривилась и утерла ладонью пробежавшие по щекам мокрые дорожки: - Так в январе 1989 в Афганистане. Поплелась к буфету, достала бархатную красную коробочку. Положила перед ним. - Вот и награда есть. Солдатика собой закрыл. У Михаила отнялись ноги. Он сидел, не в силах оторвать глаз от налитой ему чашки. - Значит, в тот злополучный день Серега погиб закрыв его собой, – пронеслось в голове. – А, он! Промямлив, что-то нечленораздельное мужчина сполз со скамьи. Быстро попрощался и торопливо поспешил к двери. Он брел по сельской улице к автобусной остановке и напряженно думал. Потом вдруг развернулся и почти бегом поспешил назад. Уже смеркалось, когда Михаил завернул за угол дома Таисии Павловны. Тревожно прислушавшись, он стал красться вдоль забора. Развел руками две не прибитые штакетины и нырнул во двор. Через три минуты, спрятанный в лопухах ящик с инструментами, благополучно перекочевал на прежнее место в сарай. А Михаил, гордо выпрямившись, уходил в сторону пригородного автобуса. На следующее утро, Таисию Павловну разбудил стук в окно. Испуганная старушка, перекрестившись, закуталась в шаль и поспешно открыла створку. Во дворе стоял улыбающийся Михаил. - Вот, мать, специально приехал. Я вчера видел, крыльцо у тебя прогнило. Провалится, не ровен час, убьешься, ведь. Смущенная бабушка замахала на него руками. - Да знаю, я сынок. Обхожу гнилые ступеньки. Не потяну сейчас с оплатой. До пенсии еще неделя. Платить тебе нечем! Но Михаил только отмахнулся. - Чаем напоишь. Уж больно чаек у тебя ароматный. Пока Таисия Павловна протестовала и охала, мужик развил кипучую деятельность. Загнав в дом паникующую старушку, он натащил из сараюхи досок. Полностью разобрал крыльцо, а через три часа собрал новое, пахнущее свежей стружкой. Потом они вместе обедали, сваренным Таисией Павловной борщом. Михаил, как и обещал денег не взял. Попросил только, стопочку беленькой и, про себя, помянул Серегу. Перед уходом, осмелев, спросил у старушки про инструменты сына. Радостная бабушка часто закивала: - Возьми, милок. Заработал честно! Михаил горестно усмехнулся и, сгибаясь под тяжестью ящика, поспешил на автобус. С этого дня мужик взялся за ум. Оборудовал дома столярную мастерскую. Да так хорошо у него дела пошли, что через год, уже цех собственный имел. Финансово поднялся, но по соседним селам дважды в месяц похаживал. Нет, не шабашил. Старикам одиноким помогал. Деньги никогда за помощь не брал. Будто свой грех отмаливал. К Таисии Павловне Михаил приезжал каждый раз, как минута свободная позволяла. Почитай, уже все в ее доме переделал. Доволен был - долг отдавал. Но, больше всего его радовали чаепития со старушкой. Она щебетала счастливая, гостя потчевала. Каждый приезд старалась порадовать Михаила чем-то вкусненьким. Сердце бабушки не нарадовалось. Словно, сынка на войне убитого, вновь обрела. А он сидел за столом, слушая ее щебетание и душой оттаивал. И жизнь его изломанная не такой трагичной казалась. И горизонты новые себе намечал. И понимал, что это такое счастье, иметь родного человека. Пусть, родного не по крови, но по душе! Автор: Виктория Р. Делитесь, пожалуйста, понравившимися рассказами в соцсетях - это будет приятно автору 💛

Зашла во двор. Здесь тоже ничего не изменилось, вот только из собачьей будки вышел большой пёс и, как-то странно посмотрел на неё. И тут Ульяне в голову пришла невероятная мысль: - Дедушка, это Тузик?! - Он. Кто же ещё? - Так он маленьким щеночком был. - Когда это было? – усмехнулся дед. – Пять лет уже прошло, а для собаки каждый год, как для нас восемь. - Тузик, ты меня узнал? – девочка смело подошла ближе. Пес, вроде, кивнул головой, и Ульяна обняла своего друга. Пёс терпеливо сносил такие нежности, хозяин-то рядом. *** Зашли домой. Бросилась, в свою комнатку. Здесь всё было по-прежнему, только кроватка какой-то маленькой показалась. Легла, так хорошо! - Ульяна, идём кушать! – раздался голос бабушки. Пошла на кухню. На столе еда совсем не такая, как у них в городе. Съела картошку с котлетой. Вкусно, конечно, но только привычных блюд нет. - Бабушка, а у тебя йогурт есть? - Йогурт, говоришь? – рассмеялась бабушка и налила в чашечку сливок. - А йогурты не такие бывают. Там должны ягоды, размятые быть. - Сейчас будут, - и добавила в сливки спелой клубники. Очень даже вкусно. - Мне понравилось. Бабушка, ты мне всегда такое готовь. - Только клубнику сама будешь собирать. - На грядке? – вспомнила внучка. - На грядке, на грядке. Ты уже большая, будешь мне в огороде помогать. - А когда? Сейчас? - Сейчас жарко. В огороде будем с тобой утром работать. - А днём, что будем делать? - Будешь гулять. Ты ведь отдыхать приехала, - кивнула в окно. – Вон Таня вышла. На наши окна смотрит, тебя ждёт. Когда ты в прошлый раз приезжала вы с ней играли. - Бабушка, тогда и я пойду погуляю. - Иди, иди! Только далеко не уходите. И долго не гуляй, скоро вечер. *** Елизавета Васильевна с улыбкой смотрела, как быстро внучка нашла подругу. Затем постоянно смотрела в окошко, чтобы далеко не ушли. Правда, с каждым разом всё реже и реже. Глянув в очередной раз, увидела, что внучки нет. Выбежала во двор и крикнула мужа: - Дед, Ульяна куда-то с Танькой ушла, - подала кофту. - На улице прохладно становится, а она в одной футболке. Вот, где бегает? Дед взял кофту, отцепил собаку и сунул ей под нос: - Тузик, ищи! - Нашёл служебную собаку, - рассмеялась бабушка. - Найдем, заодно погуляем. *** Прошёл добрый час. Елизавета Васильевна, уже к дому вышла. Вот в конце улицы показался дедушка, рядом девчонки. Внучка бросилась к ней и стала возбуждённо рассказывать: - К нам мальчишки пристали, такие маленькие некрасивые. Потом подошёл мальчик, такой красивый и прогнал их. - Ульяна, какие мальчики? Тебе всего десять лет. - Бабушка, я уже в четвёртый класс перешла. - Всё иди домой! – Елизавета Васильевна, сделала строгое лицо. - Больше тебя одну отпускать не буду. - Я же с Таней была. - Она такая же как ты непоседа, - не выдержала и улыбнулась. - А Тузик нас нашёл. Он умный. *** ...>>ОТКРЫТЬ ПОЛНОСТЬЮ 

Алёна была готова растерзать мужа, втравившего ее в эту идиотскую ситуацию, если бы не сын на руках, заснувший от усталости. Они ходили кругами по лесу, продираясь через буреломы часа два, выпили почти всю воду, съели припасённые бутерброды, но никак не могли выйти к дороге, где оставили машину. Телефоны стали бесполезны, ещё в самом начале их приключения, так как перестали ловить сигналы, и даже попытки залезть на дерево, не помогли. Ребята ехали домой, после отдыха на берегу реки с друзьями, уставшие и грязные, когда Рома вдруг притормозил и съехал на обочину. - Тут должны быть грибы - авторитетно заявил он - обычно в это время навалом груздей, за полчаса наберем на засолку. - Я не умею их солить - Алена нехотя вышла из автомобиля, ей совсем не хотелось бродить по лесной чаще, - поехали домой, Тимоша устал и капризничает, ему пора спать. - Оставь его в машине, пусть спит - легко решил проблему Роман - а мы сходим, наберём, пока ребёнок отдыхает. - Ты с ума сошёл, я не оставлю его одного - Алёна взяла сына на руки, и предложила лучший, по ее мнению, вариант - я погуляю вот тут на полянке, а ты иди, собирай свои грибы. Но и Роману, совсем не хотелось оставлять жену с ребёнком одних возле дороги, и он клятвенно заверил ее, что знает лес, как свои пять пальцев. Они только зайдут и выйдут, по дороге набрав грибов, и Алёна зря истерит, когда рядом с ней, знаток здешних лесов. Он, как турист, прошёл вдоль и поперёк окрестности, ещё с детства знает каждое дерево в лесу. Зная его привычку хвастать, жена разделила слова на два, и ещё раз напомнила ему, что сынишка очень устал, и хочет спать. Поэтому они побродят немного с краю и поедут домой, и на всякий случай, взяла с собой воду и бутерброды. - Вот охота тебе таскать лишний груз - поморщился муж - сейчас грибов наберём столько, что рук не хватит все принести. Грибы были, не столько, как обещал Роман, но кое-что набрали, правда, пришлось ради этого пройти немного вглубь леса, чтобы их найти. Сначала Тимоша бодро шел сам, заинтересованный шишками и грибочками, но потом устал и стал капризничать. Пришлось таскать его на руках, то папе, то маме, которая и сама росточком была невелика, и устала не меньше сына. - С вами в лес ходить, только время терять - рассердился Рома на капризничающих, по его мнению, жену и сына - пошли обратно, надоели своим нытьём. Но обратная дорога оказалась долгой, муж вел их сперва уверенно, а потом начал и сам нервничать, поняв, что идут они непонятно куда. Лес был завален упавшими деревьями, приходилось постоянно менять направление, чтобы обходить эти буреломы, и в конце концов, они окончательно заблудились. Тимоша устал плакать, и засыпал на руках родителей, которые сами были готовы зареветь от отчаяния. Со всех сторон на них наступал лес, в котором невозможно было понять, где они и куда идти, деревья, кусты, гниющие листья, застланные ковром под ногами. Всё это настолько одинаково и безлико, что кажется ещё чуть-чуть и они окажутся там, где их никто не сможет найти, даже если будут искать. - Ну, Рома, сделай что-нибудь - Алёна присела на упавшее дерево, которое преградило им дорогу - я не могу больше идти. - Тогда ты сиди, я сейчас посмотрю, что вот там находится - Рома метнулся за большое дерево, и быстро исчез из вида. - Рома, стой, ты куда? Но муж не обернулся, ему послышался шум машин, и он решил проверить, не там ли находится дорога, до которой они никак не могли дойти. В лесу было сумрачно и сыро, и Алена поежилась, поняв, что они с Тимошей теперь совершенно одни в глухом лесу. Вечерний ветер гулял по верхушкам деревьев, ломая сухие ветки, и пугая треском маленькую женщину, в ужасе прижимающую к себе ребёнка. - Рома, ты где? Рома! Сперва тихо, чтобы не разбудить сына, потом громче, но муж словно провалился сквозь землю, и от страха Алёна стала кричать что было сил. Тимоша проснулся, быстро уловил тревогу матери, и начал вторить ей громким плачем, вцепившись в шею маленькими ручками. - Эээй - раздался где-то рядом, - кто там кричит? Захрустели ветки под ногами, и к напуганным потеряшкам, ломая кусты, пробрался пожилой мужчина, которого они испугались не меньше, чем темного леса. Алёна прижалась спиной к дереву, одной рукой схватила с земли палку, готовая защищать сына и себя. - Господи, вы что тут делаете - удивился тот, увидев в глухом лесу женщину с маленьким ребёнком - не бойтесь, пожалуйста, я вам ничего плохого не сделаю. - Заблудились - заплакала Алёна, но палку на всякий случай оставила при себе, и Тимошку прижала к груди слабеющей от усталости рукой - муж пропал, ушёл искать дорогу, минут пятнадцать назад и не возвращается. Они покричали вдвоём, пытаясь найти Рому, но тот не отзывался, и мужчина предложил вывести их из леса, и отвезти в город. - Он не пропадёт один - сказал грибник, по понятным только ему признакам, выверяя направление к дороге - а тебе с ребёнком, лучше сейчас добраться до дома. Я не могу бегать по лесу и искать его, у меня ни сил, ни времени на это нет, так что, пошли к дороге со мной. Оттуда сможешь позвонить кому-нибудь, или я вас отвезу домой, мне всё равно в город ехать. А мужу оставь знак, вернётся и увидит, если он сам не блуждает где-нибудь до сих пор. Алёна от усталости и стресса, с трудом вышагивала за незнакомцем, прижимая ребёнка к груди, она не согласилась отдать его случайному спасителю, как бы тот не уговаривал. Еще и палку на всякий случай не выбросила, сделала вид, что опирается об него, и зорко следила за мужчиной. И только дойдя до края леса, где заработал телефон, и позвонив отцу, который тут же выехал навстречу, она позволила незнакомцу помочь ей с ребёнком. А Рома отчаянно пытался вернуться обратно туда, где оставил жену с ребёнком, но никак не мог понять, откуда пришёл сам, надеясь найти дорогу. Глухой шум, сманивший его, пропал давно, а он метался между деревьями, в лесу, на который опускалась ночь. Теперь рядом с ним не было и Алены с ребёнком, никто не мешал идти, но конца края деревьям не было. Вышел он из леса только утром, на берег той самой реки, где они отдыхали вчера с друзьями, и сразу попытался дозвониться до жены, надеясь на чудо. Чудо случилось, трубку взял тесть, и сказал несколько крепких слов зятю, оставившему в лесу жену с ребёнком, и объяснил, что тому лучше на глаза не показываться. Иначе, он за себя не ручается, может и ноги переломать дебилу, не умеющему нести ответственность за свои действия. Роман понял его правильно, с помощью друзей, нашёл свою машину и решил остаться на несколько дней на берегу, порыбачить. Пока тесть успокоится, и жена заскучает по нему, и позовёт обратно, тогда можно и вернуться домой, никто ничего не поломает. Его родители тоже ополчились на сына, как только узнали, что он нашёлся, и пришлось отключить телефон, чтобы не слушать нравоучений на тему - ай-яй-яй, какой ты нехороший. Он не понимал, почему все взъелись на него, что он сделал такого страшного, ведь всё обошлось, ничего страшного не случилось. Не настолько лес огромный, чтобы они могли погибнуть, в нем нет диких зверей, которые могут напасть и растерзать. Поплутали немного, с кем не бывает, грибники часто по лесу бродят, потеряв дорогу, ещё никто не погиб. Вроде бы... И он совершенно не понял, почему в съёмной квартире, где они жили с Алёной и Тимошей, не оказалось вещей жены и сына. Его не было всего три дня, ждал, когда все успокоятся, рыбачил себе, не выходил на связь, решил , что такое поведение, самое разумное. Но развод не входил в его жизненные планы, поэтому он пытался увидеться с женой, караулил возле подъезда, опасаясь попасть на глаза тестю и тёще. И не зря опасался... Тесть поймал его, когда он сидел на скамейке, и прижал крепкой рукой плечо так, что кажется что-то там хрустнуло. - Выводы какие сделал? Спросил сурово тесть у зятя, побелевшего от страха. - Компас буду носить с собой - ляпнул Рома, от испуга, ничего путного на ум не пришло - всегда! - А мозг тоже будешь носить с собой - тесть не шутил, рука давила всё тяжелее - или как в тот раз, дома оставишь? Рома сглотнул набежавшую слюну, и кивнул утвердительно, лучше соглашаться и кивать, кулаки у тестя с его голову, спорить с ним бесполезно. - Если бы у тебя был мозг с собой, ты бы не завёл в лес жену с ребёнком, и не оставил бы там. Плечо хрустело, тесть зверел, а Рома решил что нужно перетерпеть насилие, если хочешь сохранить семью, выбора нет. А дома у родителей, переживала за мужа Алёна, она то и дело подбегала к окну, посмотреть, не добил ли отец Ромку любимого. И пыталась выбежать, чтобы спасти, закрыть его грудью от наказания, но этому препятствовала мама, строгим окриком останавливая дочь. Но так и не доглядела всё таки, выскочила дочь в дверь, и побежала на улицу, оставив спящего Тимошу дома. - Ох, и безмозглые - вздохнул отец, и ушёл домой, оставив на скамейке, обнимающихся дочь с зятем - компас таким точно не поможет. - Себя вспомни - остановила его ворчание жена в прихожей - кто коляску с Алёной потерял, засмотревшись на баскетболисток в парке? - У меня мозги после этого выросли - отшутился тесть, с опаской поглядывая на большую ложку в руке жены - и это было всего один раз. - Подождём немного, может и у них что-нибудь появится, в черепной коробке - теща помахала рукой дочери с зятем, притулившихся как два воробушка, на скамейке - будем надеяться, что и там будет свой компас, под названием ответственность. От автора: рассказ хотела закончить тем, что Алена не вернется к бестолковому и безответственному мужу, но... Жизненный опыт подсказывает, что обычно, всё заканчивается по-другому. Автор: Гулира Ханнова  Делитесь, пожалуйста, понравившимися рассказами в соцсетях - это будет приятно автору 💛

- Да нет, Валентина Семёновна, - отвечает тихо, а сама в пол смотрит. - Просто устала немного. Книг новых привезли, разбирала… А я ведь вижу: не от книг она устала, а от пустоты в доме. У других дети, внуки, мужья хоть и пьющие порой, да свои, а у неё - только кот Васька да герань на окнах. И такая тоска в её глазах плескалась, такая безнадега тихая, что мне самой выть хотелось. И вот, знаете, как бывает: живешь-живешь, думаешь, что всё уже, черновик исписан, а жизнь возьмет да и откроет новую страницу. Появился у нас в селе Николай. Мужик крепкий, немногословный, лет пятидесяти. Купил он дом на краю села, развалюху почти. Сам он был приезжий, откуда-то с северов, говорил мало, всё больше делал. Руки у него, я вам скажу, золотые были. За месяц он эту развалюху так подлатал, что дом словно помолодел: наличники резные приладил, крыльцо новое срубил, забор поправил. Мы, деревенские, народ любопытный, что греха таить. Всем же интересно: кто такой, зачем приехал, есть ли семья? А он молчун. В магазин придет, хлеба возьмет, "спасибо-пожалуйста" - и был таков. И вот стали замечать бабы наши, что Николай этот всё чаще в библиотеку заглядывает. То книгу возьмет про садоводство, то просто журнал какой полистать. А потом, глядишь, - у Тамары калитка, что пять лет на одной петле висела, вдруг ровненько встала, не скрипит. Потом крыша на её дровянике, что текла каждую осень, новым шифером заблестела. Никто и не видел, когда они сговорились. Просто однажды иду я мимо Тамариного дома вечером, а в окнах свет горит такой теплый, уютный. И вижу силуэты за занавеской: двое их там. Сидят за столом, чаевничают. И такая от этого окошка благодать исходила, что я даже шаг замедлила, перекрестила их мысленно: "Дай Бог, - думаю, - дай Бог". Тамара расцвела. Вот правда говорят: Любовь женщину красит лучше любой косметики. Она не то чтобы наряжаться стала, нет. Просто спина выпрямилась, в глазах искорки заплясали, улыбка такая появилась… потаенная, будто она секрет знает, который никому не доступен. Придет ко мне за витаминами, а сама светится вся, будто лампочку внутри проглотила. - Ну что, - говорю, - Тамара, как давление? - Хоть в космос, Валентина Семёновна! - смеется. - И сон наладился, и голова не болит. Я только головой киваю, улыбаюсь. Лекарство-то известное, в аптеке не купишь - забота мужская да ласка. Жили они тихо. Николай к ней перебрался, дом свой продавать не стал, мастерскую там устроил. Ходили они под ручку, степенно так, не спеша. В огороде вместе копошились. Он ей - ведра тяжелые носит, она ему - квас холодный выносит, полотенцем лицо утирает. Смотреть на них было - одно умиление. Казалось бы, живите да радуйтесь, но ведь деревня есть деревня. У нас же как: если кто счастлив, так надо это дело обсудить, разобрать по косточкам, да еще и советов надавать. Была у нас активистка одна, Галина Петровна. Женщина громкая, боевая, везде свой нос сующая. Она заведовала клубом и считала, что без её участия в селе и курица яйцо не снесет. Прибегает как-то Галина ко мне в медпункт. Щёки красные, глаза горят, платок набок сбился. - Семёновна! - кричит с порога. - Ты слыхала? Тамарка-то наша, тихоня, замуж выходит! - Слыхала, - говорю спокойно, перебирая карточки пациентов. - И что с того? Дело житейское, хорошее. - Как "что с того"?! - Галина аж руками всплеснула. - Надо же свадьбу играть! Юбилей у неё скоро, пятьдесят лет, вот и совместим! Я уже сценарий набросала: баяниста из района позовем, столы на улице накроем, всю деревню соберем! Пусть знают наших! А то что они как сычи сидят, прячутся? Смотрю я на неё и думаю: вот ведь энергия у человека, да не в то русло. - Галя, - говорю ей мягко, - а ты их самих-то спросила? Может, им не надо баяниста? Может, они тишины хотят? - Ой, да брось ты, Семёновна! - отмахнулась она. - Какая тишина? Свадьба - это событие! Это ж раз в жизни! Я ей устрою праздник, век помнить будет! Она ж стеснительная, сама не решится, а я помогу. По-соседски! И завертелось. Галина развила бурную деятельность. Пошла по селу деньги на подарок собирать, автолавке заказала ящик шампанского, с клубом начала песни репетировать. Тамара сначала и не знала ничего. А когда узнала… Пришла она ко мне через пару дней. На лице - ни кровинки. Руки дрожат, теребит край кофты, губы кусает. - Валентина Семёновна, - шепчет, а у самой слезы в глазах стоят. - Дайте мне чего-нибудь… от сердца. Колотится так, что дышать не могу. Я её усадила, воды накапала с пустырником. - Рассказывай, - говорю, - что стряслось? Николай обидел? - Нет! - воскликнула она, даже испугалась. - Что вы! Коля… он самый лучший. Только вот… Галина Петровна приходила. Говорит, свадьбу всем селом играть будем. С гармошкой, с частушками, с конкурсами какими-то срамными… А Коля, он же человек закрытый, он шума не выносит. Он как узнал, так почернел весь, в мастерскую ушел и молчит. Я боюсь, Семёновна. Боюсь, что сбежит он от этого балагана. Мы ведь просто жить хотели, тихонечко… Зачем нам это всё? Смотрю я на неё, бедную, и сердце сжимается. Вот оно как бывает: хотели как лучше, а получается, как всегда - сапогами по душе. Люди думают, что счастье - это фейерверк, это когда «горько» кричат сто глоток. А для таких, как Тома и Коля, счастье - это когда можно молчать вдвоем и друг друга слышать. Это чай вечером при свете лампы, это когда рука в руке. - Успокойся, девочка моя, - говорю ей, глажу по плечу. Плечо худенькое, вздрагивает. - Никто вас не неволит. Не хотите - не будет никакой свадьбы. - Да как же не будет? - плачет Тамара. - Галина уже и продукты заказала, и гостей созвала. Неудобно ведь, люди старались… Отказать - значит, обидеть всех. Скажут: возгордилась Томка, от коллектива отрывается. Вот она, наша деревенская беда - "что люди скажут". Из-за этого страха сколько судеб поломано, сколько глупостей наделано. На следующий день иду я в магазин. Смотрю - стоит Галина у прилавка, громко так рассуждает: - …и вот тут мы их встретим с караваем! А потом частушки! Я уже про Николая сочинила, смешную такую, про то, как он забор чинил! Все животики надорвут! Народ слушает, кивает, улыбается. А Николай стоит в сторонке, в очереди за гвоздями. Лицо каменное, желваки ходят. Кепку в руках сжал так, что костяшки побелели. Вижу - еле сдерживается мужик. Ему бы сейчас развернуться и уйти, туда, где тихо, где никто в душу не лезет с грязными сапогами. Я подошла к нему, тихонько так за локоть тронула. - Николай, - говорю, - зайди ко мне потом, мазь для спины заберешь, что просил. Он кивнул коротко, взглянул на меня - а в глазах боль такая затравленная. Будто зверя в клетку загнали и палками тычут - "ну-ка, попляши!". Вечером того же дня собрала я свои фельдшерские пожитки, накинула шаль и пошла к Галине. Знала, что разговор будет непростой, но кто-то же должен был это безумие остановить. Галина встретила меня радостно, стол накрыла. - О, Семёновна! Проходи! Посоветуй, как медик, сколько водки брать, чтоб мужики не перепились, но и весело было? Я села, чашку отодвинула. - Галя, - говорю строго. - Сядь. Разговор есть. Она притихла, видя мой тон. - Что случилось? Кто помер? - Пока никто. Но если ты со своей свадьбой не угомонишься, то счастье чужое точно похоронишь. Галина глаза вытаращила: - Ты чего, Семёновна? Я же от всей души! Я же для них! - Для себя ты это делаешь, Галя, - вздохнула я. - Тебе праздник нужен, шум, движуха. Тебе скучно. А им - не нужно. Понимаешь? Не все люди одинаковые. Тамара с Николаем - они как те птицы, что в чаще леса гнезда вьют. Спугнешь - улетят и не вернутся. - Да брось! - фыркнула она. - Постесняются и привыкнут. Зато память какая будет! - Память о том, как вы заставили их делать то, что им противно? - я посмотрела ей прямо в глаза. - Галя, ты помнишь, как у тебя самой свадьба была? Как свекровь тебя заставляла плясать, когда у тебя зуб болел так, что свет не мил был? Помнишь, как ты плакала в сарае? Галина осеклась. Лицо её изменилось, спесь слетела. Опустила глаза, теребит скатерть. Давняя это история была, но я-то помню. - Помню, - буркнула она тихо. - Так ведь принято так… - Кем принято? - спрашиваю. - Нами? А жизнь-то их. Послушай меня, старую. Оставь их в покое. Хочешь добра - подари им тишину. Это сейчас самый дорогой подарок. Долго мы с ней сидели. Чай остыл. Галина сначала спорила, обижалась, потом молчала долго. В окно смотрела, где дождь начинался. Потом вздохнула тяжело: - И что теперь? Баянисту отбой давать? Продукты куда? - Продукты на общий стол в День села пустишь, - говорю. - А баянист пусть в клубе играет. Придумай повод другой. Ты баба умная, сообразишь. Ушла я от неё уже затемно. Иду по улице, лужи обхожу, а на душе тревожно. Послушает ли? Или гордыня пересилит? Наступила суббота. День, на который Галина "свадьбу века" наметила. С утра в деревне тихо. Ни музыки, ни криков. Я вышла на крыльцо, прислушалась. Тишина. Только петухи перекликаются да коровы мычат. Ближе к обеду решила проведать Тамару. Подхожу к их дому, а там… калитка закрыта на засов. Шторы задернуты. И тишина такая, будто и нет никого. Стучать не стала. Вдруг слышу - за домом, в саду, голоса тихие. Я заглянула через плетень. Сидят они под старой яблоней. Николай стол смастерил маленький, накрыл скатертью белой. Самовар стоит, дымок вьется. Тамара в новом платье, голубом, как небо, сидит, раскрасневшаяся, красивая - глаз не оторвать. А Николай… он на коленях перед ней стоит (батюшки, никогда бы не подумала!) и надевает ей на палец колечко. Простое, золотое, тоненькое. Ни гостей, ни криков "горько", ни пьяных тостов. Только шелест листвы, жужжание пчел да их тихий шепот. Он ей руку целует, каждый пальчик, а она его по голове гладит, по волосам жестким, седым. И столько в этом нежности, столько правды, что у меня ком в горле встал. Я попятилась тихонько, чтоб даже веткой не хрустнуть. Ушла, не замеченная. Вечером того же дня пришла ко мне Галина. Принесла пирог с капустой. - Ну что, Семёновна, - говорит, а сама глаза прячет. - Не стала я их трогать. Сказала в клубе, что заболели молодые, переносится всё. - Спасибо тебе, Галя, - говорю ей искренне. - Большое дело ты сделала. Большее, чем если бы пир на весь мир закатила. - Да ладно уж, - махнула она рукой, но вижу - довольна собой. - Пусть живут, раз такие нелюдимые. С тех пор прошло уже года три. Живут Тамара с Николаем душа в душу. Николай мастерскую расширил, к нему теперь со всей округи заказы везут - то рамы, то двери. Тамара в библиотеке всё так же, только теперь не задерживается допоздна - домой спешит. И знаете, что я заметила? Они стали похожи друг на друга. Оба спокойные, светлые какие-то. Идут по улице - он высокий, она пониже, под руку его держит крепко, будто якорь свой нашла. И не говорят почти, а всё равно видно - разговор у них свой идет, без слов. Зайду к ним иногда - в доме чистота, пахнет пирогами и стружкой древесной. Николай меня увидит, улыбнется в усы (а улыбка у него, оказывается, добрая-добрая), чай наливает. - Валентина Семёновна, - скажет, - вот, меду попробуйте, свой, липовый. А Тамара сидит рядом, плечом к нему прижимается, и лицо у неё такое умиротворенное, какое только у счастливых женщин бывает. Недавно иду мимо их дома, вижу - Галина Петровна у забора стоит, с Тамарой разговаривает. Думала, опять что-то затевает. Подошла поближе. А Галина ей рассаду помидорную сует: - Бери-бери, Тома, сорт "Бычье сердце", крупные будут! Коле твоему понравятся. - Спасибо, Галина Петровна, - улыбается Тамара. - Да, и это… - мнется Галина. - Ты прости меня, старую дуру, за тот случай со свадьбой-то. Перегнула я тогда. Вижу ведь, как вы живете. Хорошо живете. Правильно. Тамара только рукой махнула: - Всё хорошо, теть Галь. Забыли уже. И так мне тепло стало от этой сцены. Поняла ведь Галина, хоть и шумная она баба, а сердце-то доброе. Поняла, что счастье не в показухе, не в том, чтоб соседям нос утереть. Вот сижу я сейчас, допиваю свой чай и думаю: сколько же мы сил тратим на то, чтобы казаться счастливыми, успешными, правильными в глазах других? А вы как думаете, мои хорошие? Нужно ли кричать о своем счастье, или лучше спрятать его в надежном месте, подальше от чужих глаз? Автор: Записки сельского фельдшера Делитесь, пожалуйста, понравившимися рассказами в соцсетях - это будет приятно автору 💛

Алексей застыл столбом посреди коридора. Позади него собрались и остальные члены семьи: его мать и жавшаяся к ней пятилетняя дочь Амалия. — Что ты здесь делаешь? - глухо спросил Алексей у гостьи. — И тебе не хворать, милый, - улыбнулась Оксана. Милый?! Татьяна недоумённо взглянула на мужа - тот стоял, пребывая в явном шоке. — Лёша, кто это?! — Это Оксана. Мы... мы... — Мы познакомились на сессии, - твёрдо продолжила за него Оксана, - я тоже училась на заочном в Ставрополе. Дальше сам продолжишь? — Зачем ты приехала? - повторил вопрос Алексей, старательно избегая смотреть на жену. Затылком он чувствовал обеспокоенный взгляд матери. Татьяна сложила руки на груди. Алексей после тридцати лет поступил в институт и мотался на сессии в другой город. Диплом ему был нужен для продолжения карьеры на заводе. Как оказалось, двадцати двухлетняя Оксана, уроженка украинской республики из Крыма, училась там же на последнем курсе. — Я приехала сказать тебе, что беременна. Три месяца. У нас будет ребёнок. — Так-так-так, стоп! - Татьяна провела перед собой рукой, словно попыталась отодвинуть странное видение. Но Оксана не исчезла, а продолжала нахально стоять на пороге их квартиры. - Ты ездил на сессии и изменял мне с... этой?! — Таня, я не думал... Я не хотел... — Ещё и адрес наш дал?! — Мы переписывались! - нагло вставила Оксана. - У нас не интрижка, а любовь! Я могу показать письма! Татьяна в один шаг оказалась возле мужа. Она хотела схватить его за ворот рубашки, но Алексей успел сдержать её, изловив за руки. — Мама, уведите Амалию в спальню! - бросила Татьяна свекрови, не отводя пропитанного яростью и болью взгляда от мужа. - Дверь закройте! — Амочка, идём, идём... Нечего тут, - послушалась свекровь. - ой, Господи... Один рывком Татьяна вырвалась, толкнула мужа в сторону порога раз, два, три... — Вон отсюда! Убирайся, св*лочь, вместе со своей гадuной! Чтоб ноги твоей здесь не было! Сейчас и вещи за дверь вышвырну! Забирай его с потрохами! Вон! Вон! Вон! И туфли не забудь! - кинула она в него обувью. Татьяна вытолкала их обоих и захлопнула дверь, не дав мужу доблеять жалкие оправдания. Бедняжка Оксана чуть не подвернула ногу, оступившись на каблуках. Татьяна рывком отворила дверь в комнату и пришибла ею перепуганную свекровь, которая стояла прямо под ней. — Извините, мама. Дочь мышью сидела на диване, прижимая к себе куклу с красным бантом. Татьяна широким шагом прокурсировала до шкафа, открыла дверцы и принялась вышвыривать вещи мужа в одну кучу. — Танечка, Танюша... Ой, что делается-то, Господи... - плакала свекровь. Привыкшая во всём помогать Татьяне, она засовывала в наволочку выброшенные из шкафа вещи сына. — Жалеете его? — Нет, нет, не его - тебя. Ой, что натворил-то, паскудный... И кто б мог подумать, всегда у вас было всё так мирно и ладно... — Ладно да, видать, прохладно! — Да хорошо всё было, хорошо. И чего ему не хватало? А эта наглая какая, видала? Ох и стерва! Сколько прожила, а такого ещё не видела, таких бессовестных... Приехала чёрти-откуда, беременная, говорит! Ох и бесстыжая нахалка. Татьяна поволокла две огромных наволочки к выходу и вытащила их на лестничную клетку. На первом этаже оживлённо спорили. — Ты тут? - крикнула вниз Татьяна. — Таня, давай поговорим! - с мольбой крикнул вверх Алексей и быстро застучал ногами по ступенькам. — Лёша, вернись! - взвизгнула Оксана, - я твоё счастье, а не она! Татьяна столкнула с лестницы вещи мужа и, не дожидаясь его, вернулась в квартиру. Он стучал минут пять, но никто ему не открывал. Свекровь и невестка сидели на диване по обеим сторонам от девочки и смотрели в одну точку на стене - там был свадебный портрет молодожёнов. Татьяна встала и подошла к нему. Сорвав с гвоздя, она сначала хотела швырнуть его об пол, но крик дочери "мама, не надо!" привёл её в чувство - она сходила на кухню и бросила портрет вместе с рамкой в мусорное ведро. Из окна она увидела, как муж вместе с Оксаной вышли из подъезда. За их спинами уродливыми горбами высились наволочки с вещами Алексея. С самого детства жизнь не спешила жалеть Татьяну. В пять лет она осталась без отца. Был 1937 год, когда его забрали прямо среди ночи: несколько мужчин выломали двери их дома, отца скрутили и увели. Больше его никто не видел и ничего о нём не знал. Через три года мать Татьяны повторно вышла замуж, но почти сразу умерла от неудачного подпольного аборта. Так в 1940 году восьмилетняя Таня оказалась в детском доме, а ещё через год началась война. В то время она жила в Сибири и немцы не дошли до них, но голод девочка успела прочувствовать в полном объёме. Их кормили лепёшками из лебеды, а весной, когда едва проклёвывалась трава, дети набрасывались на неё и ели, щипая, как козлята... Хлеб был редкостью и роскошью, за него обезумевшие от голода дети дрались. Один раз Таня вышла победителем из подобной схватки - отбила у мальчика кусочек хлеба, которого не хватало на всех. На следующее утро мальчик умер, а Таня осталась жить, и каждый раз, когда она ела хлеб, её терзало невыносимое чувство вины... До глубокой старости она винила себя в его смерти. После войны Таня жила в детском доме до шестнадцати лет. Она поступила в воронежский техникум радиоэлектроники, а после стала работать на заводе, производящем телевизоры и радиоаппаратуру. Там же, на заводе, она познакомилась с будущим мужем. Молодой семье сначала выделили комнату в общежитии, а после рождения ребёнка они получили двухкомнатную квартиру от завода. Тогда же к ним переехала мать Алексея, чтобы помогать Татьяне с дочерью. Свекровь стала для Татьяны самым близким и дорогим человеком после мужа: лучшая подруга, мать, помощница - всё в одном флаконе. За день, до появления в их квартире Оксаны, Татьяне исполнился тридцать один год. Алексей уехал вместе с Оксаной в Крым, они с Татьяной даже не оформили развод. Свекровь получала от сына скупые письма, таким образом Татьяна узнала, что у Алексея родился сын и они снимают дом под Симферополем, там же, где проживает родня Оксаны. — Алёша в гости меня зовёт. Съезжу я, Тань, посмотрю как он живёт там, и Амалию с собой возьму, пусть поплещется в море. Мы с ней по Крыму покатаемся, хоть полюбуемся на южные красоты. Татьяна не протестовала. За два прошедших года она ни разу не видела Алексея и видеть не желала, но дочка была ни при чём. Амалия очень хотела проведать папу. — Ты своей стрекозе хоть говорил, что мы приедем? Девочка в гости к отцу явилась, а эта смотрит на неё, как волк на окорок, - шёпотом бубнила мать, указывая одними глазами на новую невестку. — Мама, её зовут Оксана... — Никакая она для меня не Оксана, а дрянь, змея подколодная, хабалка, - шипела мать сквозь зубы. - Эх, ты... Да она и стоптанной Таниной стельки не стоит! Только последний болван мог променять Таню на это вот! — Мама, хватит шипеть... Ты в гости приехала? Тебе оказывают гостеприимство. А Оксану я, конечно, предупреждал о вашем приезде. Ну, как она там смотрит на Амалию? Ну, как? Обыкновенно, как и на всех. — С ненавистью! С неприязнью! Ты ей передай, слышь, скажи, что если она хоть слово кривое девочке скажет, я её... — Ужинать будете с нами, мама? - громко и холодно спросила Оксана, не тая антипатии во взгляде. Алексей с матерью шарахнулись друг от друга, чем только подогрели неудовольствие Оксаны. Ну, точно о ней бабка нашёптывала сыну, как пить дать. Старая карга... Пожилая женщина гордо выпрямилась и ответила Оксане не менее холодно: — Прошу называть меня Дарья Захаровна, "мама" звучит слишком фальшиво в данном случае. Алексей пихнул мать ногой в щиколотку, но та не среагировала. Оксана равнодушно пожала мясистым плечом: — Как скажете, не больно и надо. За обеденным столом Дарья Захаровна сделалась ещё более мрачной. "Вот зараза какая, а. Как готовит вкусно. Помидоры фаршированные, вареники с вишней, ватрушки, зразы, мачанка - из чего она только сделана эта вкуснятина - ты гляди!" Она посмотрела на внучку - та тоже уплетала всё за обе щеки под жадным взглядом хозяйки. Со дня той памятной встречи Оксана раздалась вширь, превратившись из тонкой звонкой девочки в крепкую, лоснистую бабину, пышущую здоровьем и молодостью. Ещё бы! На таких-то харчах! Лицо у неё стало ещё более неприятным, алчным и завистливым. Всё здесь было её! Всё! И муж, и дом, и ребёнок! Это вам не гордая Татьяна с обострённым чувством справедливости, это настоящая самка, которая своего не упустит. "Так нагло заявиться в чужую семью, разрушить одним щелчком и увести мужа у жены на верёвочке, как козлика! Хабалка она была, есть и будет!" - убеждённо размышляла Дарья Захаровна и Оксана, надо сказать, только доказывала ей верность сих выводов. — Так, Амалия, тебе кто разрешал ежевику с кустов обрывать? - она легонько стукнула девочку по руке, тянущейся за очередной ягодой. - Это на варенье, я тебе не разрешаю. Спрашивать надо, ты не у себя дома. Амалия робко посмотрела на Оксану. Девочка с первого дня чувствовала по отношению к себе острую неприязнь, но не понимала за что. — Но тут много... — А ты её сажала? Ты её растила? Отам за двором абрикосы валяются под деревом, можешь их собирать. — Хорошо, - опустила глаза Амалия. Вышла бабушка с сумкой. Раз в неделю они ездили на троллейбусе из Симферополя в Ялту и останавливались там на ночь, снимая комнатку. Деньги на съём им давал Алексей и просил не говорить об этом Оксане. В Крыму он продолжал работать по специальности на местном заводе, производящем телевизоры. — Ты чего такая поникшая, Амочка? — Ничего, просто так. Видя, что новая папина жена и бабушка не ладят, она не хотела подливать масла в огонь. О том, что Оксана стала папе законной женой, Амалия узнала уже будучи в гостях - её мама сама подала на развод и их развели в одностороннем порядке, так ни разу и не встретившись. В целом отдых для Амалии проходил прекрасно. Недовольную их присутствием Оксану девочка особо не замечала, тем более Оксана её особо не трогала, а всё своё негодование сливала мужу. "Они нас объедают, они мусорят, твоя мать меня ненавидит!". Несколько раз бабушка вступала с Оксаной в бытовые конфликты, но Алексей их сглаживал, умоляя жену потерпеть и понять его мать. От моря Амалия была в восторге. Один раз они даже съездили туда втроём на все выходные: она, папа и Оксана. Бабушка осталась дома с двухлетним внуком. — Папа, смотри как я умею! - весело плескалась в море Амалия, не замечая, что челюсть Оксаны каждый раз сводило судорогой, когда она обращалась к отцу. - Папа! Папа! Папочка! Также не замечала девочка и того, как Оксана шипит что-то её папе, почти не разжимая губ и сверля недобрым взглядом Амалию. В посёлке, где они жили, Амалия успела найти себе друзей и под бдительным оком бабушки пропадала целыми днями на улице. Сама бабушка то нянчила внука - это был славный малыш, который ни в чём не виноват, - то делала что-то по хозяйству. — Па-а-апааа! - кричала Амалия, врываясь во двор и подбегая к отцу, - смотри, это же мел, настоящий мел, я нашла его с ребятами! Там ещё кремний был, мы его птыщ-птыщ друг о друга и искры сыпались! Правда здорово, папа! — Находка века, - усмехался отец, но тут же вмиг скисал под тяжёлым взглядом супруги. Оксана прищуривала свои кошачьи глаза и быстро стреляла ими по дворам соседей. Алексей знал, что будет дальше... — Ты с ней так и не поговорил? Скажи, чтоб она не называла тебя папой на улице! А лучше чтобы вообще нигде и никогда не называла! Я не хочу, чтобы соседи узнали, что у тебя есть дочь! Сплетни поползут, а мы на хорошем счету, не хочу, чтобы за спиной ходили разговоры! И вообще пусть уже катятся домой, почти месяц они мне тут глаза мозолят, совсем совести нет! Придавленный тяжёлым характером Оксаны, Алексей хмуро посмотрел на ничего не подозревающую дочь. Она показывала находки братишке. Амалия удалась красотой в него. Те же большие, искренне раскрытые глаза, тот же прямой, аристократически изящный нос, те же волосы с краснинкой, которые на солнце отливали благородным рубином... Да, Амалия была красивой и обещала вырасти в прекрасную девушку. — Амалия, доченька, давай с тобой прогуляемся, хочу тебе кое-что сказать, - взял её под руку Алексей и отвёл за дом, где их не мог никто услышать. Он прокашлялся. Амалия внимательно смотрела на отца, как ученик на учителя. Алексею было ужасно неловко. — Вот что, Ам... Ты, пожалуйста, не называй меня больше папой. Понимаешь, Оксана переживает о том, что люди скажут... Никто ведь не знает, что ты моя дочь, думают, что просто родственница. Лицо девочки вытянулось и она побледнела. — А как же мне называть тебя, пап? — Называй меня... дядей Лёшей. Так будет лучше. Хорошо? Он неуклюже похлопал дочь по плечу и удалился в крайнем смущении, не дожидаясь ответа. Не всегда получалось у Амалии исполнять просьбу отца. В большинстве случаев девочка старалась и вовсе избегать прямых обращений, но бывало, забывалась, и вырывалось у неё: — Пап! Ой, дядь Лёш... Она осеклась, увидев бабушку. Дарья Захаровна шла по двору, но услышав последние слова внучки, вросла в землю и круто развернулась. — Это что ещё за ерунда? Что ещё за "дядь Лёш"??? — Папа сказал, чтобы я его не называла больше папой. Тётя Оксана запретила, - промямлила Амалия и прикрыла в страхе ладонями лицо. Ой, что будет сейчас! И было. Бабушка разнесла и "дядю Лёшу", и Оксану в пух и прах. Вопли стояли на весь дом. Оксана спешно бегала от окна к окну, закрывая форточки, но дом, сотрясаемый праведным гневом Дарьи Захаровны, не мог удержать в себе такое количество криков. Она припомнила Оксане все кривые словечки, все замечания, все косые взгляды! Купив билет на ближайший поезд, они с Амалией уехали домой. После бабушка всё-таки раза два сама ездила к сыну, без Амалии - девочка больше туда не рвалась. Из года в год отношения отца и дочери становились всё прохладнее. У Алексея родился ещё один сын, они получили квартиру в Симферополе и переехали туда. *** Продолжение >>Здесь