Когда сегодня говорят «Россия переиграла Запад», обычно представляют танки, ракеты и громкие ультиматумы.

Но один из самых тихих и успешных «ходов» Россия сделала в XVIII веке — без выстрелов, через торговлю и морское право. Это история «вооружённого нейтралитета» Екатерины II.
Фон простой: конец 1770-х, идёт война за независимость США. Великобритания воюет сразу против нескольких противников — американцев, французов, испанцев. Британский флот силён, и Лондон решает давить противников не только в бою, но и экономически: перехватывать суда, которые везут им товары, объявлять их «контрабандой», фактически блокировать торговлю.
Под раздачу попадают и нейтральные страны — Дания, Швеция, Голландия, Россия. Английские каперы останавливают суда, досматривают, иногда задерживают груз. Для Петербурга это не вопрос «симпатий к американцам», а прямой удар по кошельку: Россия активно торгует лесом, льном, пенькой, железом — тем, что нужно всем флотовладельцам Европы.
Вписываться в войну на чужом берегу Екатерина не собиралась. Русского океанского флота фактически нет, интересов в Америке тоже. Но мириться с тем, что кто-то диктует России условия торговли, ей тоже не хотелось. Здесь и появляется идея, которая с современным языком вполне тянет на «переиграть всех за столом».
В 1780 году Россия публикует декларацию о «вооружённом нейтралитете». По сути это набор правил, которые Петербург объявляет обязательными в отношении своих судов:
— нейтральный флаг защищает груз: если страна не участвует в войне, её корабли не должны трогать;
— «контрабандой» считаются только строго оговорённые военные товары, а не всё подряд;
— блокада признаётся законной, только если она реально поддерживается флотом, а не просто объявлена на бумаге.
При этом Екатерина говорит: мы не вмешиваемся в войну, но будем сопровождать свои торговые суда вооружёнными конвоями. Попробуйте остановить — получите дело уже не с купцом, а с русским военным кораблём.
К этому «кодексу нейтрала» Россия приглашает присоединиться другие державы, не участвующие в войне. Дания, Швеция, позже Пруссия и некоторые другие страны поддерживают инициативу. Возникает своеобразный клуб, где Россия выступает не как проситель, а как организатор — задаёт правила игры.
Британское правительство реагирует резко: эти принципы ограничивают свободу действий Королевского флота, на который Лондон привык опираться. Но одновременно Англия понимает: она уже воюет с несколькими противниками, открывать ещё один фронт против группы нейтралов во главе с Россией рискованно. В результате значительную часть требований декларации приходится молча учитывать на практике.
Франции и её союзникам тоже не до конфликта с Петербургом: им важнее иметь хотя бы благожелательный нейтралитет России, чем ещё одного участника войны с непредсказуемыми целями. В итоге обе стороны, не признавая формально всех пунктов, начинают с оглядкой относиться к русским конвоям. Торговля идёт, флаг работает, а Россия укрепляет репутацию державы, с которой лучше договариваться, чем спорить на море.
Если посмотреть на ситуацию со стороны, видно несколько моментов.
Во-первых, Россия добивается своего не силой, а формулировкой правил. Она не может конкурировать с Англией по числу кораблей, но предлагает такой набор принципов, который устраивает большинство нейтральных стран и создаёт для Лондона политические издержки при прямом конфликте.
Во-вторых, Екатерина II умело использует раскол внутри самого «Запада». Британия, Франция, Испания, Голландия — все заняты собственной войной. Россия не становится союзником ни одной из сторон, но извлекает выгоду из их столкновения: наращивает торговлю, повышает статус, не тратя ресурсы на далёкий театр военных действий.
В-третьих, «вооружённый нейтралитет» становится заделом на будущее. Многие положения декларации позже войдут в международное морское право как почти самоочевидные. Россия в этом эпизоде выступает не нарушителем норм, а одним из их создателей — важный момент для страны, которую привыкли видеть лишь в роли «догоняющего».
Можно, конечно, спорить, насколько сильно всё это изменило общий ход мировой политики. Но как пример того, как Российская империя действует не только пушками, но и тонким расчётом интересов, играя на противоречиях других держав, эта история показательна. Здесь «переиграть Запад» означает не победить его в лоб, а сделать так, чтобы его ведущие игроки были вынуждены считаться с российскими условиями.
А вы как оцениваете эту историю: как действительно удачный дипломатический ход или как временное окно возможностей, которое просто хорошо использовали? Напишите своё мнение в комментариях, интересно, какие ещё примеры «тонкой игры» России вы бы вспомнили.
Подписывайтесь на «Учим историю» — здесь мы стараемся показывать прошлое не только через войны и громкие лозунги, но и через такие эпизоды, когда многое решалось за столом переговоров и в формулировках документов