Русский бунт- повстанческие расправы времен Пугачевского восстания 1773-1775 гг.

Анализируя повстанческие расправы времен Пугачевского восстания 1773-1775 гг., необходимо отметить, что важный момент в них - это мотив мести. Обратим внимание на характерные формулировки указов Е.И. Пугачева, который, обращаясь к черни, говорил о господах: «тогда было им веселие, а вам отягощение и разорение... В одно время они вас объедали, лишали моих рабов воли и свободы, сейчас вы их рубите».
Призывы повстанческого императора, несомненно, провоцировавшие насилие и жестокость: «Кто не повинуется и противится: бояр, генерал, майор, капитан и иные -голову рубить, имение взять. Стойте против них, голову рубите, если есть имущество, привезите царю: обоз, лошади и разное оружие доставьте царю, другие пожитки раздайте армейским людям».
Изучение источников по истории Пугачевского восстания показывает, что одной из «излюбленных» казней повстанцами своих противников было повешение. Нередко можно встретить упоминания о ней в таких выражениях: «повесить», «повесил», «убивать людей и вешать», «вешивал», «перерубить и перевешать» и т.п.
Например, на допросе в Яицкой секретной комиссии 16 сентября 1774 г. Е.И. Пугачев показал: «Однакож никак неможно было им уже устоять, всех перехватали, в том же числе и полковника Чернышева, который тогда сидел на козлах у коляски. Всех салдат пригнали в Берду (населенный пункт). Полковника и афицеров я повесить велел, а салдат, по приводе к присяге, распределил по разным полкам в пехоту.
Вместе с полковником П.М. Чернышевым казнили 13 ноября 1773 г. «тридцать шесть офицеров, одну прапорщицу и калмыцкого полковника, оставшегося верным своему несчастному начальнику».
На том же допросе Пугачев сообщал еще об одной казни: «И так выступил я со всей своей толпою к Чернореченской крепости. А как тут большой команды (гарнизона) не было, то безо всякой опасности во оную вашол. Тут был один афицер, - не знаю кто, - хотел было от меня ускакать в Оренбург. Однакож велел ево, поймав, повесить, приговаривая, что от великаго государя бегать незачем». Этим офицером был П.А. Нечаев.
Очень любопытный рассказ об одной из массовых расправ приведен в показаниях казака Ивана Ефремова: «Когда ж самозванец с Овчинниковым и Толкачевым к висилице приехали, то и велено было тех верных людей вешать, - вешали тогда казаки Никифор Зоркин и Петр Быченин. По окончании ж над теми людьми казни, тут же с ними приведен был и старшины Мартемьяна Бородина дворовой человек Яков... а как сего последняго Пугачов, не знает - за какую вину, приказывал пятерить»
Как видим, казаки «послушной» стороны были «всего лишь» повешены, в то время как дворовой человек, с точки зрения социального родства куда менее виновный перед повстанцами, был изуверски разрублен на части.
Дело в том, что повешение издревле считалось одной из наиболее позорных казней. Поэтому в средние века, повешение обыкновенно не применялось к благородным, так как оно считалось особенно обезчещивающим наказанием. Может быть, именно своеобразным "уравнением в правах" следует объяснять столь высокую распространенность данной расправы у пугачевцев.
Также повстанцы неоднократно применяли к своим жертвам утопление: «переказнить и живых в воде перетопить», «сажали в воду», «покидали в воду», «бросить в воду» - так об этой расправе сообщают источники. Если в действиях правительства утопление обыкновенно применялось лишь при массовых казнях, то пугачевцы такой «привередливостью» не страдали. Можно привести на выбор целый ряд подобных примеров.
Во время допроса в Московском отделении Тайной экспедиции Сената, продолжавшегося с 4 по 14 ноября 1774 г., Е.И. Пугачев показал: «помещиков, на которых от крестьян и жалоб не было, несмотря на крестьянские прозьбы, чтоб оных не убивать, вешали, пожитки помещичьи и их грабили, да и самых крестьян сажали в воду». Стоит обратить внимание, что помещиков опять-таки вешали, а крестьян - топили.
Из показаний яицкого казака-пугачевца Ивана Харчева: «В сие время, как сам самозванец, так и поставленной от него войсковой атаман Каргин, тож и помянутая Толкачев и Овчинников на Яике много людей переказнили и живых в воде перетопили, но кого имянно - пересказать не могу».
Наконец, еще один из множества случай, когда видный яицкий казак Толкачев «пришед в атаканской фарпост и тут за супротивление атамана Никиту Бородина утопил в воде, а в полковниковом фарпосте полковника Григорья Федотова да попа, привязав на шею камень, бросить велел также в воду».
С аналогичными расправами мы встречаемся и во время других восстаний позднего российского средневековья. Например, весьма распространено утопление было во время разинщины. Один из современников замечал: «Стенька, когда бывает пьян, большой тиран и за короткий срок в таком виде лишил жизни трех или четырех человек: он приказал связать им руки над головой, насыпать в рубашку песку и так бросить в реку».
Сожжение на костре не было исключительным явлением для Руси, чаще всего оно выступало в качестве очищающей силы. Сравним данную оценку с описанием событий начала XVI в. в Москве:
«Тоя же зимы князь велики Иван Васильевич (Иван III)... обыскаша еретиков и повелеша лихих смертною казнью казнити. И сожгоша в клетке диака Волка Курицина да Митю Коноплева, да Ивашка Максимова декабря 27, а Некрасу Рукавову повелеша языка урезати и в Новегороде в Великом сожгоша его. И тое же зимы анхиманьдрита Касиана Юрьевъского сожгоша и его брата, и иных многих еретиков сожгоша».
На костре окончили жизнь в 1682 г. и видные расколоучители - пустозерские узники - Аввакум, Лазарь, Федор и Епифаний. Бывавший в России в конце XVII в. иностранец Яков Рейтенфельс писал, что «тех, которые возбуждают какие-либо сомнения относительно веры, заключают в небольшие деревянные домики и сжигают живыми и выглядывающими оттуда». Сохранялась подобная казнь и в XVIII столетии.
По свидетельству повстанческого вождя, к помощи огня он также прибегал неоднократно: «Перешед Волгу, выжег одно село за то, что не дали никакой подмоги, а разбежались». Речь в показаниях Е.И. Пугачева в Яицкой секретной комиссии шла о селе Сундырь - ныне город Мариинский Посад в Чувашии.
Из письма выборного крестьянина Михаила Степанова члену Гороблагодатского горного начальства А.С. Москвину узнаем: «завод: ни одной фабрики, ни церквей и канторы... все без остатку созжены».
В показаниях заводского крестьянина Харитона Евсеева от 30 июля 1774 г. встречаем сообщение еще об одном случае: «всех на том заводе (казенный Вознесенский завод) бывших в работе, крестьян, человек з двести, в том числе и ево, Евсеева, взяли, а командира их порутчика, как зовут - не знает, изрубили, а потом и завод, разграбя, зажгли».
Как видим, пугачевцы не злоупотребляли подобными расправами, предавая огню города, села, имения, заводы и т.п., но не людей.
Не совсем четкие и достоверные свидетельства, которые в то же время не следует игнорировать, сохранились о том, как повстанцы сдирали кожу заживо. Согласно данным А.С. Пушкина, этот способ был использован для убийства пугачевцами коменданта крепости Татищевской: «С Елагина, человека тучного, содрали кожу; злодеи вынули из него сало, и мазали им свои раны».
Довольно широко повстанцами применялись казни, связанные с расчленением человеческого тела на части. В наиболее «примитивной» форме она выступает как «отсечение головы». Встречаются также термины «изрубить», «порезать до смерти» и т.п. Апогея же своего она достигала, когда пугачевцы пятерили свои жертвы. Обратимся к источникам.
Как известно, в конце марта 1774 г. были казнены старшина Абдурахим Абдрафиков и 5 или 7 его соратников. Предводитель восстания сообщал: «пришедшим к нему татарам сказал: «Подите. С теми, кто вас посажал в погреб, и управьтесь сами, как себе хотите». И оные, отойдя от него, как он слышал... порезали до смерти пять человек и притом сожгли два двора».
Из рапорта подпоручика Иванова генерал-аншефу фон Бранту известно, что Е.И. Пугачев «выбраннаго от Саранскаго благороднаго дворянства предводителя господина генерал-майора Сипягина и других из дворян штаб- и обер-афицеров, ис приказных служителей и других званей, всего мужеска и женска пола шездесят два человека, перерубил и перевешал, городских жителей; а оставших всех в конец разорил».
Один из пугачевских вождей Иван Белобородое на допросе показал: «с высланною из Екатеринбурга воинскою командою имел двоекратное сражение, и на оных из воинской команды взяли в полон: на первом человек до пятидесят, а на другом шесть человек; ис тех пленных - одного отставного салдата да крестьянина повесил, а двум отрубил головы, протчих же наназывал плетьми, приговаривая им для чего они идут против государя».
«Летописи Рычкова» можно найти следующий эпизод: «капитан Калмыков, человек твердого духа, о коем сказывали, что якобы он пред кончиною своею предводителя злодеев публично, пред всем смотревшим на сию казнь народом, ругал, называя его злодеем, вором, тираном, изменником...
Огорчась тем, (Пугачев) велел его пятерить; однако ж он, при отсечении рук и ног, то ж все кричал; а как из-за сего самозванец еще больше озлобился, и приказал прежде, нежели голова ему отрублена, вспороть ему грудь, то он и между тем выговаривал, что он умирает как верный ее императорского величества раб». Такие и подобные сведения в источниках встречаются достаточно часто.
Пугачев-Петр III в равной степени считал ответственными перед его «императорским величеством» не только представителей господствующих классов, но и все несогласное с ним население, без различия их социального статуса.
Продолжая эту мысль, с неизбежностью приходишь к выводу: если, например, какие-то крестьяне, казаки, прочие простолюдины оставались на стороне правительства или лояльными ему, то для Пугачева-Петра III они становились злейшими врагами, заслуживающими сурового наказания.
Именно поэтому в перечне жертв пугачевских расправ можно неоднократно встретить упоминания о казненных солдатах, мастеровых и работниках, экономических крестьянах, дворцовых крестьянах, помещичьих крестьянах, государственных крестьянах, штатной команды барабанщиках, одном немце, французе одном, аптекарях и лекарях, дьяконах, дьячках и пономарях, разночинцах, дворовых людях, казаках и т.п.
По материалам: Мауль В.Я. Ритуальный символизм повстанческой казни в России (по материалам пугачевского восстания).
Иллюстрация: Кадр из к/ф Русский бунт (Россия, 1999 г.)