Константин Бурыкин

Брюс Ли редко выражался прямо, предпочитая языку фактов метафоры и афоризмы, способные передать глубокую суть. Однако, когда речь заходила о карате, его слова становились поразительно резкими и однозначными. В своих дневниках, интервью и личных письмах он использовал выражения, которые по тем временам звучали как настоящее кощунство: «жестяной человек», «деревянные удары», «мёртвая техника». Всё это он адресовал именно японской школе. Почему? Разгадка кроется не в личностной неприязни к японцам или их богатой боевой культуре. Его возмущала механистичность, которая, по его мнению, пропитывала карате. Он с болью наблюдал, как живое, динамичное искусство боя превращается в ритуал, как спонтанная, непредсказуемая ситуация загоняется в жёсткие, мёртвые формы. Он прекрасно знал, что на улице, в реальной схватке, за такую догматичность платят страшную цену — переломами, ножевыми ранениями и, зачастую, смертью. Его «смех» был не выражением злобы, а криком души, призывом к пробуждению и возвращ