От души поругавшись с мужем, Фирочка ушла в соседнюю комнату, заперла за собой дверь и всплакнула в подушку, после чего переместилась к фортепиано и начала наигрывать какой-то печальный ноктюрн Шопена.

Муж Яша Шопена любил, из чего сделал вывод, что Фирочка решила таким вот изящным способом принести свои извинения. И когда жена, не успев доиграть последнюю ноту, немедленно начала играть то же самое с начала, Яша расценил это как дополнительное желание сделать ему приятное.
«Осознала», — подумал Яша и великодушно решил простить Фирочку по окончании ноктюрна.
Однако жена заиграла Шопена в третий раз, и муж насторожился.
Шопен звучал еще надрывнее, в связи с чем стало понятно, что ни о каком извинении не может быть и речи: Фирочка просто просто жалела самое себя. Предположение мужа подтвердилась, когда зазвучал сен-сансовский «Умирающий лебедь».
— Фирочка, прекрати сейчас же! — нервно крикнул муж Яша. — Не строй из себя казанскую сироту! Сама ведь знаешь, что была не права!
Жена в ответ огрызнулась хроматической гаммой, что прозвучало довольно издевательски. На странные звуки из кухни выползла Яшина мама.
— Фира, не смей трепать нервы моему сыночке! — крикнула мама в пространство. — Ты змея, Фира!
Из соседней комнаты торжественно и с выражением зазвучал похоронный марш в си-бемоль миноре.
— Ты слышал, Яша? — ужаснулась мама. — Она говорит, что видела меня в гробу. И ты спокойно стоишь и слушаешь, как твою маму хоронят заживо, Яша?!
— Это бестактно, Фирочка, — взвизгнул Яша, — в конце концов я тоже могу пройти в свой кабинет, включить бормашину и сыграть на ней все, что я о тебе думаю.
Фирочка бравурно исполнила марш из «Аиды», что очевидно означало приглашение к войне. Силы были неравными: Яшин стоматологический девайс, даже вкупе с мамой, не смог бы перевесить Фирочкино консерваторское образование и безграничные возможности рояля.
— Иди, Яша, сыграй ей на бормашине «К Элизе», — посоветовала мама. — Помнишь Элизу, дочку тети Софы? Мы так мечтали, что вы поженитесь. Пусть кто-то не думает, что она единственная и неповторимая! — дополнительно выкрикнула мама в соседнюю комнату.
Из комнаты раздался Фирочкин хохот, за которым последовало нечто нудное, чего не узнала мама, зато узнал Яша.
— Что она играет? — осведомилась мама, держась за сердце.
— Канон Пахельбеля, маман, — ответил Яша, — был такой композитор семнадцатого века.
— Это не композитор, — простонала мама, — это ругательство, Яша. И ты это терпишь? Фира, ты невоспитанная женщина!
Канон резко прервался и сменился «Полетом шмеля», чем Фирочка давала понять, что кто-то назойливо жужжит у нее над ухом. Яша сердито застучал ей в дверь. Фирочка демонстрировала чудеса виртуозности; количество нот в единицу времени било все мыслимые и немыслимые рекорды.
— Вот тут ты ошибаешься! — кричал Яша. — В жужжании моя бормашина даст тебе сто очков вперед!
Фирочка замолчала на секунду и разразилась величественно- помпезной Токкатой и фугой ре минор Баха.
— Теперь она хоронит и тебя, Яша, — заломила руки мама. — Она погребет нас обоих и завладеет моей наследственной жилплощадью!
В дверь деликатно постучал сосед Борис Ефимович и, вынимая из ушей затычки, сообщил, что восхищается Фирочкиным талантом и стремлением служить высокому искусству, но у его жены разыгралась мигрень. Что чревато последствиями. Причем не только для него, Бориса Ефимовича. Поэтому не могла бы Фирочка немного отдохнуть и возобновить свои экзерсисы наутро, а они с женой с удовольствием поаплодировали бы ей через стенку.
— Фира, — заголосила мама, — ты вытрепала нервы не только мужу и родной свекрови, но и соседу Борису Ефимовичу! По тебе плачет милиция, Фира!
— Фирочка, если это не прекратится, я подам на развод! — пригрозил муж.
Фирочка заиграла «Болеро» Равеля со всеми восемнадцатью проведениями темы, старательно увеличивая с каждым разом громкость и имитируя партию ударных притопами правой ноги.
— И часто с ней такое? — сочувственно поинтересовался Борис Ефимович, вновь втыкая в уши затычки. — Таки я вам скажу, Яша, учитывая наши с женой нравственные страдания, вы должны были бы предложить нам впредь ставить пломбы бесплатно. Это было бы порядочно с вашей стороны.
— Ну все! — вскрикнула мама. — Даже моему ангельскому терпению есть предел! Я знаю, что сделать с тобой, Фира! Где мой кухонный нож?
Борис Ефимович немедленно ретировался, а Яша, схватившись за сердце, начал умолять маму держать себя в руках.
— Я всегда держу себя в руках, сыночка, — ответствовала мама, — прочь с дороги!
С этими словами она ринулась на кухню и захлопнула дверь перед Яшиным носом.
Вскоре из кухни поползли дивные запахи — сначала жареной картошечки, потом селедочки с лучком, потом маринованных грибочков, и в конце пошел дразнящий все фибры души аромат запеченного мяса.
— Яшенька, счастье моё, — запела из кухни мама, — мой руки и иди кушать! А некоторые пусть наслаждаются духовной пищей. Пусть их кормит композитор Пахельбель.
Звуки музыки из соседней комнаты потеряли упругость и постепенно начали сходить на нет. Фирочка еще пыталась держаться на плаву и даже начала исполнять «Сарказм» Прокофьева, но на девятом такте захлопнула крышку рояля и поплелась на кухню выкидывать белый флаг.
— Так-то, Яша, — резюмировала любящая свекровь, завидев в дверях невестку с голодным блеском в глазах, — голод не тетка. Ты что-то имеешь сказать, Фира? Ты почему-то не хочешь исполнить нам еще одну сонату Бетховена?
— Умеете же вы мстить, мама, — вздохнула Фирочка. — А можно мне тоже картошечки? И мяса? Я больше не буду, честно.
И, склонив голову набок, умильно улыбнулась Яше.
© Афруз Мамедова
#мамедова