Наш любимый посёлок Кондинское (Нахрачи)

Её продали за три мешка ржи и старую телегу с треснувшим колесом. Марфа стояла на барском дворе, босая, в посеревшей от стирок рубахе, и смотрела, как незнакомый приказчик пересчитывает зерно. Семнадцать лет – и вся её жизнь уместилась в эти три мешка. Мать умерла родами, отца забрали в рекруты пять зим назад, и старый барин решил, что сирота – товар, который проще продать, чем кормить. Новое имение находилось в двух днях пути, в деревне Заречье, прижавшейся к берегу мутной реки. Марфу определили на скотный двор – выгребать навоз, таскать воду, просыпаться затемно и падать на солому, когда последняя звезда уже гасла над крышей коровника. Там она впервые увидела Степана. Он был кузнецом – единственным на три окрестные деревни. Руки его, тяжёлые и тёмные от въевшейся сажи, умели делать невозможное: из мёртвого железа рождались подковы, серпы, дверные петли. Говорили, что барин ценит его выше любого дворового, потому что хорошего кузнеца не купишь ни за какие деньги. Степан был немногосло