"ВЕРУЮ"

Для нашей гордости признать себя хуже, ничтожнее других значит совершить над собой самоубийство. Поэтому она не позволяет нам сказать правду о себе самих. Она всегда держит нас в самообольщении, заставляя давать своим качествам повышенную оценку. Кто из нас от всего сердца может сказать о себе эти слова: «Я – ничто, я – худейший, последнейший из всех»? Мало кто, хотя бы и был самым преступным человеком. А это и значит, что смирение, смиренномудрие как небо от земли далеко от нас. Архимандрит Кирилл (Павлов)

Удивил сегодня один юноша. Его мама тяжело болеет. Долго пролежала в коме. А поскольку беда одна не ходит, у отца обнаружили онкологию. Химиотерапия, боли, крики и т.д. Парень простой, каких большинство. Живет в однушке. Работает на складе. На электропогрузчике таскает полетты. Полные - на стелажи, пустые - на склад. Между рабочими днями ухаживает за родителями. Что особо богомольный, не скажешь и не увидишь. Но... Говорит: Я молюсь на работе в перерыве. Читаю молитвы с телефона. Интересуюсь: Что за молитвы? Оказалось - благодарственные. Говорю: Прочитай одну. Он берет и читает длинную и не очень простую благодарственную молитву Иоанна Кронштадского. Там плотный текст благодарений за воздух,

Путь к вечной жизни весьма трудный и опасный. Трудный он для нас потому, что мы не живем так, как надо жить. А опасный он потому, что мы часто следуем своей греховной воле, которая уводит нас на сторону самоволия и самооправдания. Схиархимандрит Иоанн (Маслов)

Священник под страхом смерти не может разгласить тайну исповеди. Почему так? Ведь в первые века христианства была практика публично исповедовать свои грехи. Почему сложилось так, что исповедь сугубо личное и интимное дело? – Здесь происходит борьба качества с количеством. Например, в монашестве. До какого-то времени игумены занимались и духовной жизнью монастыря, и его материальной составляющей. Людей было немного, все было просто. По мере усложнения игумен занимается духовной жизнью, эконом телесной жизнью монахов. По мере еще большего усложнения жизни игумен носит титул, духовник занимается духовной жизнью, эконом своей стороной, и еще появляется целый ряд должностей. Усложняется жизнь

Просто прочтите! Крик души бойца с позывным Блондин! Обращение с фронта Всем, кто в тылу. Я на этой войне с самого начала. Я забыл, что такое быть человеком. Я стал инструментом. Ещё до СВО — год в Сирии. То есть уже пять лет мой сын взрослеет без меня. Пять лет мой сын видит меня на фотографиях. Я прошёл через многое. И сейчас говорю не как герой с плаката, а как обычный человек. Мой прежний патриотизм, честно говоря, сильно поистёрся. Он сталкивается с тем, с чем сталкиваемся мы здесь: с воровством, с равнодушием, с коррупцией. Но главное — я чувствую, как рвётся связь с теми, ради кого всё это затевалось. С семьёй, с друзьями, с соседями, с теми людьми с которыми ты ездил в автобусе и з

О ПАУТИНЕ САМООПРАВДАНИЯ Наша гордость — искусный паук. Как только мы совершаем грех, она тут же начинает плести вокруг нашей совести липкую, усыпляющую паутину самооправдания: «я устал», «меня довели», «времена такие». И душа, убаюканная этими оправданиями, засыпает, и враг спокойно пьет из нее все соки. Исповедь — это то мужественное усилие, когда ты, взяв в руки меч покаяния, разрываешь эту паутину и выставляешь свою рану на свет Божий. И только тогда возможно исцеление. © Группа «Моя вера православная»

О ПАУТИНЕ САМООПРАВДАНИЯ Наша гордость — искусный паук. Как только мы совершаем грех, она тут же начинает плести вокруг нашей совести липкую, усыпляющую паутину самооправдания: «я устал», «меня довели», «времена такие». И душа, убаюканная этими оправданиями, засыпает, и враг спокойно пьет из нее все соки. Исповедь — это то мужественное усилие, когда ты, взяв в руки меч покаяния, разрываешь эту паутину и выставляешь свою рану на свет Божий. И только тогда возможно исцеление. © Группа «Моя вера православная»

КОГДА НЕЛЬЗЯ ПРОСТИТЬ — И ВСЁ ЖЕ НУЖНО Есть обиды настолько глубокие, что кажется: простить их — выше человеческих сил. И это правда. Своими силами мы простить их не можем. Наше сердце кричит о справедливости, оно помнит боль. И тогда нужно сделать одно. Нужно прийти к Богу и сказать Ему честно: «Господи, я не могу простить. Мое сердце — камень. У меня нет сил. Но Ты — можешь мне помочь. Дай мне сил для прощения, чтобы я мог им поделиться. Возьми мое каменное сердце и сотвори в нем чудо». И Он, видя твое смирение и твою немощь, Сам придет и сделает то, что невозможно для тебя. Группа: © Моя вера православная

Если отдашь всю свою любовь человеку, и тот не принимает, любовь эта вернется обратно к тебе. Господь говорит об этом: «Если придешь в дом, дай ему мир. Если не примут его, мир возвратится к тебе». Все так... Но не забудь и другое. Что то, что бывает с добром, о чем молимся, что благословляем, возвращается к нам, и что так же бывает и со злом... Поэтому нужно нам быть страшно внимательными! геронтисса Гавриилия

БОГ УМЕЕТ ЖДАТЬ: ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ ЛЕТ ПО СТУПЕНЯМ В РАЙ Всю жизнь она отказывалась от Церкви — из честности. «Перекраситься» означало предать себя. Тот год принёс разлуку, болезнь и страшную весть о её уходе. И только на сороковой день племянницы рассказали правду... В их квартире всегда пахло мелом и старыми книгами. Этот запах въелся в обои, в тяжёлые шторы, в деревянные полки, прогнувшиеся под тяжестью педагогических журналов за тридцать лет. Даже когда дядя Володя умер, а тётя Зина переехала к дочери — запах остался, словно впитался в сами стены, как верность. Елена была на тринадцать лет старше меня. Когда я приехала в их город — растерянная, после неудачного брака, с чемодан