Чайные вечера в Мары

Зимой в Мары бывало прохладно настолько, что по утрам на стёклах расцветали причудливые ледяные узоры. В такие дни дом наполнялся особым уютным теплом, а главным его источником становился старый медный чайник, чьи мелодичные посвистывания возвещали начало священного ритуала — чаепития.
Чай в городе мы добывали по великому знакомству: индийский, в тяжёлой металлической банке с потускневшей этикеткой. Его аромат уже сам по себе переносил нас в далёкие края — пряные, знойные, непохожие на наши каракумские дали. Но бабушка знала ещё один секрет: в чайник непременно нужно добавить кардамон. Зёрнышки в чайнике тихонько потрескивали, когда их бросали в кипяток, а потом чай настаивался на медленном - медленном газе, на специальной сетке — чтобы вкус стал ровным, насыщенным, чтобы каждый глоток был как маленькое откровение.
Сахар к чаю покупали белоснежный - белоснежный и обязательно кусковой. Дедушка управлялся с ним виртуозно: щипцы в его руках двигались с точностью хирурга, дробя твёрдые кристаллы на аккуратные кубики. Эти кубики отправлялись в стеклянную банку с тяжёлой крышкой — но прежде в банку клали пару нераскрытых пачек ванильки. Через пару дней обычный сахар в банке превращался в настоящее сокровище: каждый кусочек хранил нежный, обволакивающий аромат ванили.
А к чаю… Ооо, к чаю бабушка пекла кавказскую кяту! Она была очень похожа на ту, которую с аппетитом ела героиня фильма "Кавказская пленница!" Тесто получалось воздушным, с тонкими слоями, а рассыпчатая начинка — из муки и сахара с ванилью ( хорис по - армянски ) — таяла во рту. Румяную кяту резали на ровные кусочки и выкладывали на блюдо, от которого поднимался пар, смешиваясь с чайным ароматом.
Чаепитие редко обходилось без игр. То доставали нарды, то потрёпанную коробку с лото, то раскладывали домино — и тогда по дому разносился весёлый стук костяшек. Бабушка подшучивала над дедушкой, если он «забивал козла», а он в ответ нарочито громко вздыхал, делая вид, что обижен. Мы, дети, сидели на ковре, поджав ноги, и слушали их перебранку, запивая её горячим чаем с кятой.
Сейчас, вспоминая те марыйские вечера в доме дедушки на Молланепеса, я ловлю себя на том, что невольно улыбаюсь. Какое простое было у нас счастье: чай с кардамоном, ванильный сахар, кята с бабушкиной кухни, смех за игровым столом. Время ушло, но его вкус остался — в памяти, в запахах, в тепле, которое никуда не исчезает, стоит лишь закрыть глаза и представить, как свистит на плите старый марыйский медный чайник. Эх...