СКАЗКИ КОФЕЙНОЙ ЧАШКИ

В одном уютном королевстве, где реки текли из сиропа, а облака были из ваты, жила маленькая девочка по имени Марта. Она обожала яблоки — сочные, сладкие, с лёгкой кислинкой. Но больше всего на свете ей хотелось испечь самый вкусный яблочный пирог, такой, от которого даже королевские повара прослезились бы от восторга. Однажды старый пекарь сказал ей: — Чтобы испечь волшебный пирог, тебе нужно не просто яблоки нарезать, а найти золотое яблоко, которое растёт в Саду Ветров. Но берегись — сад охраняет Вихрь, он не любит непрошеных гостей. Марта не испугалась. Она взяла корзинку, надела платок и отправилась в путь. Долго ли, коротко ли, но пришла она к высоким воротам, за которыми кружились листья всех цветов радуги. — Эй, Вихрь! — крикнула Марта. — Дай мне одно золотое яблочко, а я тебе песенку спою! Вихрь закружился, засвистел, но девочка не дрогнула. Тогда он спросил: — А зачем тебе оно? — Хочу испечь пирог, который всех сделает счастливыми! Вихрь задумался, потом рассмеялся: — Ладно! Н

В старом уютном домике, где пахло ароматными травами и мёдом, жила добрая хозяйка Марта. Её кухня всегда была полна гостей: тут и чайник, подпевающий огню в печи, и ворчливый кофейник, и даже задумчивая плетёная корзинка с яблоками. Но самой волшебной вещью в этом доме были старые коралловые бусы Марты. Они висели на гвоздике у окна и переливались розовым светом, будто в них застыли кусочки заката. Говорили, что когда-то их подарил Марте моряк — её дедушка, привёзший их из далёких тёплых морей. Однажды зимним вечером, когда за окном кружила метель, а огонь в печи потрескивал убаюкивающе, бусы вдруг зашептались: — Хозяйка нас совсем забыла… Раньше она надевала нас на праздники, а теперь мы просто висим тут, покрываясь пылью. Тут вмешался старый фарфоровый чайник: — Может, она просто боится вас сломать? Ведь вы такие древние… — Древние?! — возмутились бусы. — Мы — волшебные! Разве вы не знали? Тут даже сонный кот Васька приподнял голову. — Какое ещё волшебство? — фыркнул он. — Если наде

В одном маленьком городке, где улицы были узкими, а домики — разноцветными, как пряничные домики, жила девочка по имени Лиза. Она очень любила весну, потому что весной расцветали первые цветы, пели птицы, а ещё приходил праздник — Вербное воскресенье. Накануне праздника бабушка сказала Лизе: — Завтра пойдём за вербой. Без неё праздник — не праздник! Лиза удивилась: — А почему именно верба? Почему не берёзка или рябинка? Бабушка улыбнулась и начала рассказывать... Давным-давно, когда в далёком городе Иерусалиме люди встречали Иисуса, они бросали под ноги Его ослика пальмовые ветви. Но в наших краях пальмы не растут, а верба — первое деревце, что просыпается после зимы. Её пушистые почки, как маленькие барашки, первыми чувствуют весну. Вот и решили люди, что верба — наш северный знак радости и доброй вести. На следующее утро Лиза с бабушкой отправились к речке, где росла старая верба. Её ветви уже покрылись мягкими серёжками. Они осторожно нарезали веточек, связали их ленточкой и понесли

В одном уютном кухонном королевстве, среди сверкающих кастрюль и чугунных  сковородок, жила Вилка-Щеголиха — изящная, стройная, с четырьмя острыми зубцами, которые она тщательно полировала до зеркального блеска каждое утро. — Фу, какая вульгарность! — ворчала она, глядя, как Ложка-Помощница бесцеремонно копается в варенье. — Опять ты весь в крошках… — вздыхала она, наблюдая за Ножом-Молчуном, который, как обычно, молча резал хлеб, не заботясь о своём лезвии. Вилка считала себя особенной. Она мечтала о великом предназначении — не просто лениво копаться в салате, а служить на самом изысканном столе, например, в королевском дворце или хотя бы на званом ужине у Хозяйки. И вот однажды утром Графин для Сока  - большой любитель сплетен, объявил: — Сегодня вечером — торжество! Хозяйка ждёт гостей! Вилка ахнула от восторга. — Наконец-то! Мой звёздный час! Но радость её длилась недолго. Хозяйка достала из шкафа Серебряный Сервиз — роскошные столовые приборы, переливающиеся, как звёзды. Вилка-Щег

В одном маленьком городке, где улицы были вымощены брусчаткой, а фонари светили мягким жёлтым светом, жил мальчик по имени Тим. Он был обычным ребёнком: ходил в школу, играл с друзьями и иногда скучал, думая, что в жизни не хватает чудес. Однажды, возвращаясь домой, Тим увидел на лавочке в парке старый чемоданчик. Он был коричневого цвета, с потёртыми уголками и маленьким серебряным замочком. Мальчик огляделся — вокруг никого не было, будто чемоданчик ждал именно его. Тим осторожно прикоснулся к замку, и… щёлк! — чемоданчик сам открылся. Внутри не было ничего необычного: носовой платок, пуговица, карандаш, спичечный коробок и маленькое круглое зеркальце. — Ну и что тут волшебного? — разочарованно пробормотал Тим. Но как только он взял в руки носовой платок, вокруг подул тёплый ветер, и мальчик вдруг услышал голоса. Платок оказался… платком Рассказчика! Тим приложил его к уху и услышал сотни историй: о старых дубах, шепчущих на ветру, о дожде, который мечтал стать музыкантом, и даже о з

В одной старой кухне, где медный чайник ворчал, как дед, а деревянная ложка дремала в банке с мукой, жили-были обычные специи… до поры до времени. Однажды в полночь Арабеска — фарфоровая чашка с позолотой, подаренная самой луной, — шепнула: «Просыпайтесь, робкие порошки! Сегодня кофе варится не на воде, а на северном сиянии…» И тут: соль застывших слёз феникса вдруг вспомнила, что она не просто соль, и прыгнула в кофе. Напиток стал таким ароматным, что даже кухонный гарнитур вздохнул: «Ах, Неаполь…», хотя никогда не был дальше черты города. Корица ветров закружилась над чашкой, и каждый завиток пара превращался в миниатюрного дракона. Они пили кофе крошечными языками пламени. А чёрный перец из Врат Тьмы… ой. Он обиделся, что его не позвали, и рассыпался по столу. Тени от чашек вдруг ожили и начали показывать кулинарные трагедии прошлого: как сгорел первый блин мира, как эльфы пересолили суп для тролля… Главная беда случилась, когда пыльца смеющегося шафрана упала в сахарницу. Ложки зах

В одной уютной гостиной, в самом тёмном углу, стоял старый резной буфет. Его дерево потускнело от времени, а ручки блестели от бесчисленных прикосновений. Хозяева давно поменяли его на новый, но выбросить не решились — уж больно много воспоминаний в нем хранилось. А буфет знал тайны. Каждую ночь, когда в доме воцарялась тишина, его дверцы тихонько приоткрывались, и оттуда выходили Сказки. Сказка о Фарфоровой Чашке Первой появлялась Фарфоровая Чашка с позолотой по краю. Она когда-то принадлежала прабабушке, пившей из нее чай с жасмином. «Однажды, — рассказывала Чашка, — я упала со стола. Все ахнули, но я… не разбилась. Лишь трещинка тонкая, как паутинка, осталась. Прабабушка сказала: „Видно, судьба у тебя крепкая“. И с тех пор я знала — даже если треснешь, это не конец, а лишь новая история». Сказка о Серебряной Ложке За ней выкатывалась Серебряная Ложка, вся в замысловатых узорах. «Меня подарили на первый зубок маленькому хозяину, — говорила она. — Он грыз мой край, смеялся, а потом… п

В тот день кухня проснулась раньше обычного. Первая пташка за окном весело защебетала — и будто разбила невидимую стеклянную стену, за которой пряталось утро. Арабеска стояла на своей полке, чуть грустя. Ночью ей снилось, что она потеряла позолоту — а ведь это было её самое ценное: те самые тонкие золотые линии, что обнимали её, как драгоценную рукопись. — Без них я — просто кусок фарфора… — прошептала она, глядя на своё отражение в окне. И тут — Он появился. Солнечный Луч, тонкий, как нить из чистого света, протянулся через всю кухню. Он скользнул по крану (брызнув алмазными зайчиками), поцеловал крышку сахарницы (та даже зарозовела) — и вдруг… упал прямо в Арабеску. — Ой! — звонко вскрикнула чашка. Луч замер внутри неё, будто загляделся на собственное отражение в гладком фарфоре. — Ты… не обжигаешь? — робко спросила Арабеска. — Я же не кипяток, — засмеялся Луч. — Я — напоминание. — О чём? — О том, что твоя ценность — не в позолоте. А в том, что ты можешь вместить свет. И тогда Арабес

В старом пальто, висевшем в глубине гардероба, был необычный карман. Снаружи — обычный лоскут ткани, но внутри... дыра в Неизвестность. Каждый раз, когда в карман что-то клали, предмет исчезал с тихим "плюх".Монетка? Плюх — и нет. Ключи? Плюх — как сквозь землю. Записка с важным номером? Плюх — будто и не было. Хозяйка пальто, бабушка Агата, только посмеивалась: — "Этот карман — как память. Что-то теряешь, что-то находишь". Но иногда карман возвращал вещи — правда, другие: вместо потерянного рубля — стеклянный шарик с северным сиянием внутри. Вместо ключей — ржавый ключ-загадку от неизвестной двери.  А вместо записки — пожелтевшее письмо на незнакомом языке, пахнущее корицей. Однажды внук Агаты, мальчик по имени Яша, засунул в карман руку целиком. И... провалился. Очнулся в странном месте. Небо было зелёным. Река текла вверх.  А на берегу сидела девочка с лицом его прабабушки в детстве. — "Этот карман — мост между мирами", — сказала она. — "Здесь живёт всё, что ты когда-либо терял". И