Подслушано

Игорь устроился в дорожно-постовую службу сразу после армии. С тех пор прошло почти пятнадцать лет, и все эти годы он честно, без показухи, выполнял работу - так, как когда-то себе пообещал. На других сотрудников он был не похож ни внешне, ни характером. За всю службу Игорь не взял ни одной взятки, зато задержаний на его счету было столько, что коллеги иногда только переглядывались. Его фотография с первого же года висела на доске почета и почти не покидала ее. Игорь был крепко сложен и подтянут. Все шутки про сытых, мордастых гаишников точно были не про него. По утрам он выходил на многокилометровые пробежки, легко отжимался и подтягивался на турнике. Если в городе или районе проводили спортивные соревнования среди сотрудников, фамилия Игоря почти всегда стояла первой в списке участников. Жил он в большой трехкомнатной квартире, доставшейся после гибели родителей. Ту страшную аварию он пережил больше десяти лет назад. Боль постепенно притупилась, оставив вместо себя тихую тоску и теп

Артём Воробьёв сидел на парковой скамейке и с тихой грустью наблюдал за молодой семьёй, что смеялась на детской площадке неподалёку. Отец подбрасывал малыша, мать поправляла ему шапочку, и в этом простом счастье было столько тепла, что Артём невольно задерживал взгляд. Он был круглым сиротой и слишком рано понял цену родства. Родителей не стало, когда он едва перешагнул двухлетний возраст. Оба, учёные-биологи, возвращались из командировки и погибли в авиакатастрофе. Ни бабушек, ни дедушек у мальчика не оказалось, а дальняя родня жила в деревне, перебивалась рынком и фермерскими подработками и не могла взять на себя ещё один рот. Так Артём и попал в детский дом. Удивительно, но он не вырос озлобленным. В их группе работали хорошие воспитатели, которые с детства прививали ребятам простые, но крепкие вещи: уважение, дисциплину, способность держать слово и отвечать за поступки. Друзей по выпуску Артём до сих пор называл семьёй. Поэтому, когда появилась возможность поехать на юг и, наконец

В это время, вечером, в стильной квартире-студии Ольга мерила шагами комнату. Максим сидел на диване, безучастно переключая каналы. - Ты меня вообще слышишь? - Ольга выключила телевизор, заставив его вздрогнуть. - Твоя жена крутит роман с шеф-поваром. - Какой роман, Оль? - лениво отмахнулся Максим. - Лизка... Да кому она нужна, кроме меня? - Ты дурак, - мягко сказала Ольга, но в глазах её мелькнула сталь. Она села рядом, взяла его за руку, включив режим заботливой подруги. - Я сегодня видела их. Заезжала в кафе. Этот повар смотрел на неё так, будто хотел съесть вместо десерта. А она... Цветёт и пахнет. Максим нахмурился. Ущемлённое самолюбие кольнуло сильнее, чем он ожидал. - И что? Пусть развлекается. - Пусть? - Ольга наигранно возмутилась. - Максим, у нас сделка горит. Если она подаст на развод и потребует раздела имущества или если этот повар начнёт копать под твои доходы, мы потеряем всё. Нам нужно, чтобы она сидела тихо и верила, что ты вернёшься. А если у неё появится мужчина, д

Марина сидела в тесной подсобке и неотрывно смотрела на часы. До конца обеденного перерыва оставалось около сорока минут, а есть совсем не хотелось. Перед ней лежал бутерброд - хлеб, масло и дешевая ливерная колбаса. Марина глядела на него, поджав губы, будто на столе распластался слизень, и думала: вот бы сейчас горячего борща, целую тарелку. Но сегодня её обед был именно таким - скромным и унылым. Денег у Марины постоянно не хватало. Она жила так, что порой приходилось считать каждую монету, но всё равно старалась держаться. Все свои неудачи она списывала на молодость и отсутствие опыта - и упрямо надеялась, что дальше будет легче. Работала Марина в салоне, который сдавал одежду напрокат. Там можно было взять и пиджак, и платье - на любой вкус и кошелек. Услуга была удобная, цены - вполне приемлемые, клиентов хватало с избытком. Только успевай оформлять прокат и принимать оплату. Само дело Марине нравилось. Никакой тяжести - общение с людьми, аккуратная работа, красивая форма. Зарпл

- Игорь Николаевич, проснитесь. Медсестра Валентина осторожно, но настойчиво трясла доктора за руку. - У нас скоро обход. Давайте, вставайте. Мужчина что-то невнятно пробормотал, перекатился с боку на бок, а потом резко сел на диване и уставился на неё сонными глазами. - Валюш, уже время? - Да, Игорь Николаевич. Просыпайтесь. - Эх, даже чаю спокойно не попить... Игорь Николаевич умылся, накинул халат и побрёл по коридору, прислушиваясь к собственному шарканью. Мысль кольнула неприятно и привычно: старость подкралась незаметно. А ведь будто вчера он выпускался из медицинского института. С этими мыслями хирург начал обход. Он заставил себя улыбнуться, включил в себе ту самую мягкую, тёплую манеру, без которой в палате делать нечего. Пациенты после операций были как цветы: скажешь резкость, ответишь холодно, и всё, они будто вянут, не хотят поправляться, лежат дольше положенного, а то ещё и температура подскакивает, словно организм обижается вместе с человеком. Поэтому Игорь Николаевич в

Анна родилась и выросла в нищете. С детских лет она видела одно и то же: родители работали от рассвета до темноты и всё равно едва сводили концы с концами. Выручал только крошечный огород - благодаря ему хотя бы на овощи не приходилось тратиться. Анна рано поняла, что полноценная учёба для неё - роскошь. Полную среднюю школу она не потянет. После восьмого класса она окончила курсы в райцентре и устроилась дояркой. Вскоре, почти один за другим, ушли из жизни её родители: многолетний тяжёлый труд подорвал здоровье. В наследство Анне остался лишь маленький полуразвалившийся домик. Но характер у неё был светлый. Она и правда умела не бояться бед. Решила так: крыша над головой есть - остальное приложится. В её доме было небогато, зато всегда чисто и по-своему уютно. На работе к молодой доярке претензий не возникало, наоборот - начальство не могло нарадоваться на трудолюбивую, аккуратную работницу. Однажды на ферме появился молодой, статный парень. Его взяли водителем на машину, которая раз

Отношения Виолетты и Эдуарда начались так, как начинаются тысячи офисных романов - с случайных пересечений на работе. Рекламное агентство, коридоры, короткие приветствия, взгляды, которые задерживаются чуть дольше, чем нужно. Они часто оказывались рядом, постепенно разговоров становилось больше, и однажды оба поняли: это уже не просто симпатия. Так у них и завязалось. Разница между ними бросалась в глаза сразу. Виолетта приехала в город из деревни. Тихая, мягкая, без привычки спорить и доказывать. Она работала уборщицей и относилась к делу спокойно: делала, что нужно, не конфликтовала, терпеливо слушала замечания и не пыталась выглядеть важнее, чем есть. В её семье всё было просто: отец - механизатор, мать - доярка. Виолетта выросла без больших амбиций, не мечтала покорять мегаполис. Ей было привычнее наблюдать, чем действовать на пролом. Родители не хотели отпускать дочь. Им казалось, что город её сломает: люди чужие, соблазнов много, да и безопасность - под вопросом. Но жизнь сама п

Семён судьбу не ругал. Ну живёт он на свалке, в старом деревянном вагончике, ну и что. На помойке всегда найдётся работа: цветной металл нынче хорошо ценится. А вагончик у него тёплый, крепкий, кровать удобная, печка жаркая - живи да радуйся. И не один Семён: с ним кот Мотька да пёс Тузик. Целыми днями над свалкой верещали чайки, но парень давно привык к этому крику. Тузик для развлечения гонял разжиревших птиц и был страшно доволен такой охотой, а Мотька ловил крыс размером почти с него самого. Бомжи сюда наведывались редко: Семён, назначенный сторожем, чужих не любил и гнал от свалки прочь. К любой работе он относился ответственно, денег зарабатывал достаточно, спокойно мог бы квартиру снять. Да вот беда - паспорта у Семёна не было. Бабушка, Катерина Степановна, любила приговаривать: - Будь дурачком, да не будь простачком. Семён слушал, запоминал эти слова, только польза от них была невелика. Бабушка и правда была мудрой и доброй женщиной: одна, без всякой помощи, подняла внука, гру

Семен никогда не видел смысла жаловаться на судьбу. Ну живет на свалке в старом деревянном вагончике, и что с того. Помойка тоже способна кормить человека: цветной металл нынче дорого стоит, было бы желание его собирать. А вагончик ему достался на редкость крепкий и уютный: кровать удобная, печка жаркая, зимой не замерзнешь. И одиноким себя Семен не чувствовал. С ним жили кот Мотька и пес Тузик. Чайки с утра до вечера разорялись над горами мусора, но парень давно привык к их крику. Тузик с азартом гонял разжиревших птиц и был вполне счастлив такой охотой, а Мотька промышляла крысами размером почти с нее саму. Бомжей сюда заносило нечасто: Семен, которого назначили смотрителем свалки, посторонних не любил и гонял. За любое дело он брался серьезно, к работе относился ответственно и деньги зарабатывать умел. Мог бы уже и квартиру снимать, да только беда в одном: паспорта у Семена не было. Бабушка, Катерина Степановна, при жизни любила повторять, что надо быть дурачком, да не быть простач

Анна росла единственным ребёнком. Семья жила скромно, без излишеств, но и без нужды. Мама всю жизнь стояла за прилавком, папа с утра до позднего вечера возил людей на рейсовом автобусе. Родители экономили на себе, лишь бы Аннушка ни в чём не испытывала недостатка. Дочка оправдывала все их надежды. В школе она была примерной ученицей и активисткой, участвовала во всех мероприятиях. Учителя при каждой встрече благодарили родителей за воспитание и хвалили старательную хорошистку. Анна не гналась за золотой медалью, но её дневник уверенно заполняли крепкие четвёрки и пятёрки. После школы девушка поступила в техникум, выбрала специальность бухгалтера и через несколько лет получила диплом. Ещё во время практики она устроилась в банк и там же осталась работать. Руководство быстро выделило Аню: тихая, скромная, без лишних разговоров, она с первого дня вникла в обязанности, не ленясь задерживаться и подхватывая любую работу. Анна легко находила общий язык даже с самыми непростыми клиентами, сп