Психологические истории | Павел Изи

Саша сидел в аудитории Института повышения квалификации, крутя в руках значок военно-медицинской службы. Я проводил семинар по работе с посттравматическими расстройствами у медиков, и заметил этого молодого человека сразу - он держался особняком, не участвовал в обсуждениях. После лекции он подошел ко мне: — Павел Борисович, можно вопрос? Вы говорили про животных как терапию. А бывает наоборот - когда животное само становится терапевтом? — В каком смысле? — Понимаете... — он замялся. — Со мной история приключилась. Странная очень. Хотел бы понять, что это было. Следующий час мы проговорили в пустом кабинете института. Саша рассказывал медленно, с паузами, словно заново переживал каждую деталь. История оказалась поразительной - о том, как на войне граница между жизнью и смертью стирается настолько, что помощь приходит оттуда, откуда не ждешь. *** Саша служил военным фельдшером в медроте. Парень из небольшого городка, после медучилища попал в армию, потом контракт подписал. Говор

Лида сидела в коридоре районной поликлиники, держа в руках направление на анализы. Я как раз заканчивал прием, когда услышал её разговор по телефону - голос дрожал от сдерживаемой ярости: — Артем, я последний раз говорю: нет! Мать - твоя ответственность, а не моя. Да, она меня родила, но воспитывал-то меня ты, помнишь? Женщина лет тридцати пяти, с короткими темными волосами и решительным подбородком. Заметив мой взгляд, смущенно убрала телефон. — Простите, семейные дела, — объяснила она. — Павел Фурсов, психолог? — Да. А вы из наших пациентов? — Лида Петрова, работаю в регистратуре. Знаете, иногда так хочется с кем-то поговорить... Особенно когда родственники совсем совесть потеряли. Следующий час она рассказывала историю, от которой у меня сжалось сердце. О том, как семейные роли, заданные в детстве, могут калечить людей на всю жизнь. *** Артем был старше Лиды на пять лет и с рождения стал центром вселенной для Галины Николаевны. Девочка появилась незапланированно, когда роди

Кира сидела в коридоре поликлиники, сжимая в руках справку о временной нетрудоспособности. Я как раз выходил из кабинета терапевта, когда услышал её голос - она говорила по телефону, стараясь не повышать тон: — Глеб, я уже сказала окончательно. Никаких переговоров. Да, понимаю, что ты потратился на свадьбу, но это не даёт тебе права... Она увидела, что я невольно слушаю, и смущенно закончила разговор. Молодая женщина лет тридцати. В руках медицинская карта - коллега, значит. — Простите, — обратился я к ней. — Вы из нашей больницы? — Кира Львовна, кардиолог из второго корпуса, — представилась она. — А вы? — Павел Фурсов, психолог. Случайно услышал обрывок разговора. Семейные проблемы? Кира горько усмехнулась: — Можно и так сказать. Муж считает, что после штампа в паспорте моя квартира автоматически стала наша. А я почему-то с этим не согласна. Следующий час мы провели в буфете больницы за чашками растворимого кофе. Кира рассказывала историю, которая заставила меня задуматься о

Принёс кота на очередной укол от лишая. В ветклинике было почти пусто — рабочий день на исходе. Девушка за стойкой регистратуры заполняла карточку, но руки у неё заметно дрожали. — Простите, — сказала она, в третий раз исправляя запись. — Сегодня такой день... всё из рук валится. Кот в переноске нервничал, скребся когтями по пластику. Я присел рядом с ним на корточки, стал говорить спокойным голосом: — Ну что, Барсик, ещё один укольчик, и домой. Потерпи немного. Кот успокоился, перестал скрестись. — Ого, — удивилась девушка. — Обычно они орут до самого кабинета. У вас дар какой-то. — Просто нужно с ними говорить. Животные чувствуют интонацию лучше людей. — А люди? — С людьми сложнее, — улыбнулся я. — Тут одной интонации мало. Она отложила ручку, внимательно на меня посмотрела. — Вы психолог, да? У меня сестра такая же — может с любым договориться. — Угадали. — Катя, — показала на бейджик. — А знаете... может, это судьба, что вы сегодня пришли. Мне такое сегодня рассказали

Я встретил Татьяну Сергеевну в коридоре онкологического отделения, где веду группу поддержки для родственников больных. Женщина сидела на скамейке с пустым взглядом, держа в руках носовой платок. Рядом стояла сумка — видимо, приехала издалека. — Вы к кому-то из пациентов? — спросил я, присаживаясь рядом. Она медленно повернула голову, и я увидел не горе, которое обычно приводит людей в эти стены, а какую-то растерянную обиду. — К невестке... — проговорила она и неожиданно рассмеялась, но смех получился горький. — Представляете? Оксана попала сюда с острым панкреатитом. Врачи говорят — от нервов, от стресса. А Дима, мой сын, звонит мне: "Мам, как ни крути, а она всё-таки была твоей невесткой. Может, проведаешь?" Татьяна Сергеевна покачала головой. — Я приехала, поднялась к ней в палату. А она как увидела меня — как закричит: "Убирайтесь! Это вы во всём виноваты!" Медсестры выставили меня, сказали — больная в тяжёлом состоянии, волновать нельзя. Вот теперь сижу и думаю — зачем прие

Полину я встретил в швейной мастерской. Она работала там администратором — женщина лет двадцати восьми, излучала какое-то особое спокойствие и уверенность. Пока хозяйка мастерской осматривала одежду, мы разговорились. — Да ладно, вы психолог? — воскликнула Полина. — Может, тогда объясните, почему самые жестокие слова мы слышим от родных? В её интонации звучала не обида — скорее, искреннее недоумение. — Что имеете в виду? — Моя бабушка всю жизнь твердила: «Жирная никому не нужна!» А в итоге именно благодаря этим словам я встретила свою любовь. Парадоксально, правда? *** История Полины началась в деревне, где она была старшей из пятерых детей. Ольга, её мать, работала в колхозе от зари до заката, а отец пропадал на вахтах. Семья едва сводила концы с концами, но это не мешало бабушке Симе постоянно критиковать внучку. — Ей бы есть поменьше, — бурчала старушка каждый вечер. — Смотри, какие щёки у твоей дочери. Полина помнила, как мать устало отмахивалась: — Мама, успокойся. Детск

Я проводил мастер-класс по стресс-менеджменту в одном из бизнес-центров города. После лекции ко мне подошла женщина лет тридцати с небольшим — подтянутая, в светлом свитере, но двигалась она как-то осторожно, словно берегла силы. Она дождалась, пока разошлись остальные участники. — Простите, можно вопрос? — начала она, крутя в руках блокнот. — Вы говорили про эмоциональное выгорание. А что делать, если выгораешь не на работе, а дома? — В каком смысле? — Ирина, — представилась она. — Я уже пять лет замужем. И последний год чувствую себя как... как единственный работающий двигатель в сломанной машине. Мы присели на диван в холле бизнес-центра. Ирина явно хотела выговориться. — Расскажите подробнее. — Вчера был очередной скандал, — начала она. — Прихожу домой после десятичасового рабочего дня, а в квартире дым коромыслом. Муж что-то жарил и забыл — сковородка почернела, вытяжка не работает, везде пахнет гарью. Говорю ему: "Женя, сколько раз просила проветривать после готовки". А он

Я сидел в зале агентства недвижимости. Держа в руках документы на продажу дачи. Рядом со мной устроилась женщина лет тридцати пяти — стройная, в деловом костюме. Но с каким-то особенным напряжением в осанке. Она барабанила пальцами по подлокотнику кресла и время от времени поглядывала на часы. — Простите, вы тоже на переоформление? — спросила она, обернувшись. — На продажу, — ответил я. — А вы? — На развод, — сухо сказала она и сразу отвернулась, будто сожалея о откровенности. Но потом снова повернулась: — Извините, не хотела грузить незнакомого человека своими проблемами. — Кристина Борисова! — позвал менеджер из кабинета. Она встала, но замешкалась: — А знаете что? Мне кажется, я схожу с ума от этой процедуры. — Идите, потом расскажете. Я подожду. — кивнул ей в ответ. Она вернулась в кресло: — Меня зовут Кристина. И я только что выгнала мужа из собственной квартиры. В день нашей годовщины. — Что случилось? — Его сестра, — Кристина закрыла глаза. — Дарья. Она попросилась

Я зашёл в слесарную мастерскую на соседней улице — нужно было сделать дубликат ключей. За прилавком возился с замком молодой парень лет тридцати, а рядом стоял мужчина постарше, явно его клиент. — Понимаешь, мне нужен самый крепкий замок, — говорил клиент, нервно теребя ключи в руках. — Такой, чтобы никто не смог открыть. — Цилиндровый подойдёт, — ответил слесарь. — Сложно взломать. — А если у человека есть ключ? Слесарь поднял голову: — Ну тогда поможет только смена личинки. Старые ключи перестанут подходить. Мужчина замолчал, рассматривая образцы замков. Я подождал в сторонке, но было видно — человек мучается с каким-то решением. — Простите, — обратился он ко мне. — А вы случайно не подскажете... если поменять замок в квартире, это нормально? — Смотря от кого защищаетесь, — улыбнулся я. Он вздохнул тяжело: — От свекрови. Звучит дико, да? Слесарь хмыкнул: — Да нормально звучит. У меня уже четыре таких за месяц меняли. — Денис, — представился мужчина. — А ситуация такая..