Истории о любви и не только

– Нет, конечно, нет, – тихо ответила Ольга, опустив глаза и уставившись в свою чашку с остывшим чаем. Руки её слегка дрожали, и она крепче сжала фарфор, чтобы скрыть это. За окном декабрьский вечер опускался на город мягким, снежным покрывалом, а в их маленькой кухне, пропахшей свежим хлебом и мандаринами, воздух вдруг стал густым, как сироп. Ольга всегда любила эти предновогодние вечера – с их тихой суетой, с запахом хвои от украшенной ёлки в гостиной, с ощущением, что мир вот-вот перевернётся и начнётся что-то новое, светлое. Но сегодня этот вечер казался ей ловушкой, из которой не выбраться без потерь. Андрей стоял у окна, скрестив руки на груди, и смотрел на неё с той смесью упрямства и обиды, которую она так хорошо знала. Высокий, с широкими плечами, он всегда выглядел в такие моменты как мальчишка, которого несправедливо обидели. Его тёмные волосы, чуть взъерошенные после долгого дня на работе, падали на лоб, а в глазах, обычно тёплых и насмешливых, сейчас плескалась усталость.

– Что? – переспросила Света, отрываясь от ноутбука и глядя на Сергея с недоумением. – Сереж, мы же договаривались, что в этот раз только мы вдвоем с детьми. Помнишь? Тихий семейный вечер, без суеты. Сергей стоял в дверях кухни, все еще в куртке, с пакетом продуктов в руках. Он только что вернулся с работы, и его щеки были румяными от мороза. За окном уже темнело, хотя было всего пять вечера, и снег тихо падал на подоконник, покрывая его белым пушистым слоем. Света любила это время года – предновогоднюю суматоху, когда воздух пахнет мандаринами и хвоей, а в доме царит особое тепло от гирлянд и свечей. Но сейчас ее сердце сжалось от знакомого раздражения. – Светик, ну что ты начинаешь, – Сергей поставил пакет на стол и начал разбирать покупки: бутылка шампанского, пачка мандаринов, коробка конфет. – Катя сама позвонила, сказала, что им негде больше встретить праздник. Артем в командировке до февраля, родители уехали к тетке в деревню. А мы же семья, не чужие люди. Света закрыла ноутбук

– Поля, ну как ты не понимаешь, – Артём вздохнул, откидываясь на спинку стула. – Мы же просто поговорили с мамой. Она переживает за нас, за будущее. Квартира большая, трёхкомнатная, в центре… Если продать её и мою однушку, можно взять дом за городом. Это же логично. Полина медленно покачала головой. Ей вдруг стало холодно, хотя в кухне работала батарея и чай в кружке ещё не остыл. – Логично? – переспросила она тихо. – Артём, эта квартира – единственное, что осталось от родителей. Я в ней выросла. Здесь мамины книги до сих пор на полках, папин письменный стол в кабинете… Ты же знаешь. – Знаю, – он кивнул, но в голосе не было тепла. – Только понимаешь… Мы вместе уже семь лет. Всё общее должно быть. А тут – твоя квартира, моя однушка. Разделение какое-то. Полина почувствовала, как внутри всё сжимается. Разделение. Словно она всё это время держала что-то в тайне, прятала от него своё прошлое. – Она была моей до брака, – сказала она, стараясь говорить ровно. – Мы подписывали брачный догово

– Оля, ну что ты опять начинаешь? – Сергей устало опустил глаза, расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки. – Мама болеет, Лена одна с двумя детьми осталась после развода. Я не могу их бросить. Ольга стояла у кухонного стола, всё ещё в рабочем костюме – тёмно-синий жакет, юбка-карандаш, туфли, которые она так и не успела снять. День был тяжёлый: презентация для нового клиента, потом бесконечные правки, а теперь ещё и это. Она медленно сняла жакет, повесила его на спинку стула и глубоко вздохнула. – Сергей, я не прошу тебя их бросить. Я прошу, чтобы ты хотя бы часть денег оставлял на нашу семью. На нашу, слышишь? У нас ипотека, у Артёма репетитор по математике, у меня зуб нужно лечить, а в холодильнике снова пусто. Я одна тяну всё на своей зарплате уже полгода. Он сел за стол, положил ладони на колени – привычка, когда не знал, что ответить. В комнате пахло жареной картошкой, которую Ольга успела приготовить до его прихода, и чем-то горьким, будто воздух сам пропитался усталостью. – Я же не

– Оливье? – Лена замерла, глядя на тётю Свету через весь стол. – Светлана Петровна, вы же знаете, что я его не делаю. У нас сегодня рыба под маринадом, утка с яблоками и мои десерты. Тётя Света, сестра покойного свёкра, даже не смутилась. Она просто подвинула к себе пустую тарелку поближе и улыбнулась той самой улыбкой, которой обычно добивалась всего ещё в советские очереди. – Ну как же не делаешь, Леночка? Новогодний стол без оливье – это не стол. Мы же специально к тебе приехали, из области, на электричке. Холодно, между прочим. А ты нас без оливье оставишь? И с собой заверни, пожалуйста, нам до дома далеко, а то дети проголодаются. Лена почувствовала, как щёки начинают гореть. Не от стыда – от какого-то странного, почти детского бессилия. Вокруг стола уже сидели человек пятнадцать родственников мужа, и все смотрели на неё выжидающе, словно она была не хозяйкой дома, а официанткой в ресторане, которая обязана выполнить любой каприз. Дима, её муж, сидевший во главе стола, неловко ка

– Светочка, ну что ты сразу так, – голос в трубке дрогнул, будто Тамара Ивановна сама не ожидала, что разговор начнётся именно с этой фразы. – Я не требую, я прошу. Очень прошу. Ты же понимаешь, как мне сейчас тяжело… Света прижала телефон к уху крепче, чем нужно, и посмотрела в окно. За стеклом ноябрьский Петербург тонул в серой мороси, капли медленно ползли по стеклу, оставляя за собой тонкие дорожки. В квартире было тихо – слишком тихо для субботнего утра. После развода тишина стала её постоянным спутником, и она уже почти привыкла, хотя иногда всё ещё ловила себя на том, что прислушивается: не звякнет ли ключ в замке, не раздастся ли знакомый голос: «Свет, я дома». – Тамара Ивановна, – Света старалась говорить ровно, хотя внутри всё кипело. – Вы звоните мне впервые за полгода. С тех пор, как Валера собрал вещи и ушёл. По-вашему, между прочим, настоянию. И теперь вы просите… о чём именно? На том конце провода повисла пауза. Потом послышался тяжёлый вздох. – Денег, Светочка. Мне нуж

– Людмила Петровна, я ничего подобного не делала, – тихо ответила Ольга, прижимая телефон к уху так сильно, что пластик впивался в кожу. Голос её был ровным, но внутри всё дрожало, словно тонкий лёд под первыми шагами. В трубке раздался тяжёлый вздох, потом знакомое покашливание – свекровь всегда так делала, когда собиралась с силами для очередной атаки. – Он мне только что звонил, Оленька. Сказал, что ты его выгнала. В одну минуту. С вещами. В Новый год! У людей дети малые на улице не оставляют, а ты мужа... Ольга закрыла глаза. В комнате пахло мандаринами и хвоей – она только что закончила наряжать ёлку вместе с дочкой. Машенька, семилетняя, сейчас спала в своей комнате, обнимая нового плюшевого зайца, которого папа обещал принести «прямо под бой курантов». Обещал и.. исчез. – Он сам ушёл, – сказала Ольга, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Мы поспорили. Сильно поспорили. Я сказала, что если ему так важно поехать к вам всем семейством прямо тридцатого декабря, то пусть едет один. Я

– Да что ты, Леночка, какие счета между своими, – голос свекрови в трубке звучал сладко, но с едва уловимой сталью, – просто мы посчитали, что справедливо будет разделить расходы поровну. Ты же теперь часть семьи, а день рождения Тамары – это общее дело. Елена отложила телефон на стол и посмотрела в окно. За стеклом моросил ноябрьский дождь, и капли медленно ползли по стеклу, словно пытаясь догнать друг друга. Внутри всё сжалось. Она не верила своим ушам. – Валентина Петровна, – начала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, – позвольте уточнить. Меня не позвали на праздник. Я узнала о нём только из фотографий в семейном чате, когда всё уже закончилось. А теперь вы просите меня заплатить за банкет, за торт, за ведущего… за всё это? В трубке повисла пауза. Елена почти физически ощутила, как свекровь подбирает слова. – Ну, Леночка, – наконец протянула Валентина Петровна, – ты же понимаешь, мы не хотели тебя обидеть. Просто… решили, что тебе будет неудобно. Ты же с ребёнком, с работой,

– Регин, ты чего это? – с трудом опомнилась тётя Валя, пытаясь улыбнуться. – Мы же свои. Проездом, буквально на часок. Дети озёра захотели посмотреть, а до дачи ещё ехать и ехать… Регина стояла у плиты в своём любимом льняном фартуке, который сама шила прошлым летом. Руки её всё ещё были в муке – она как раз раскатывала тесто для пирога с вишней. Пирог этот предназначался совсем не для внезапных гостей, а для завтрашнего дня рождения мужа. – Тёть Валь, – Регина вытерла руки о полотенце и посмотрела прямо, – мы с Сергеем действительно рады вас видеть. Но только когда знаем заранее. А так… вы же понимаете, у нас свои планы на выходные. Света фыркнула, перекатывая жвачку во рту: – Ой, какие планы? У вас тут курорт целый, дом огромный, места всем хватит. Мы ж не на ночь ночевать, просто поесть, искупаться и дальше поедем. Регина почувствовала, как внутри всё стягивается тугим узлом. Это был уже пятый такой «проездом» за последние два месяца. Сначала приезжала тётя Валя одна, потом с пирож