Истории в четырёх стенах от Вики Трель

Часть 1. Инвентаризация совести — Квартиру ты отписала брату, а теперь пришла ко мне за помощью? — спросила Инга у матери. Лариса Сергеевна стояла в прихожей, заполняя собой всё пространство. Огромный чемодан на колёсиках, похожий на сытого бегемота, перегораживал проход к вешалке. Запах её духов, резкий и пудровый, мгновенно вытеснил привычный аромат дома — смесь детского крема и опилок, которые всегда приносил на одежде муж. — Не начинай, — мать махнула рукой, словно отгоняла назойливое насекомое. — Влад — мужчина, ему сложнее. Ему нужен был старт. А ты... ты же врач, Инга. У тебя муж с руками. Вы справитесь. А Владику нужно было семью строить. Инга прислонилась к косяку двери. Живот, в котором уже седьмой месяц росла новая жизнь, тянул к низу, спина ныла после суточной смены в поликлинике. Она смотрела на женщину, подарившую ей жизнь, и видела только чужого человека, привыкшего брать. — Семью строить, — эхом повторила Инга. — На мои деньги? На деньги от бабушкиной квартиры, которую

Часть 1. Ржавчина на золоте Автобус тяжело вздохнул пневматикой, оседая на остановке. Никита нажал кнопку открытия дверей, наблюдая в зеркало заднего вида, как пассажиры, словно муравьи, втягиваются в салон. Его руки привычно лежали на огромной баранке, пропитанной запахом солярки и чужих прикосновений. Смена тянулась бесконечно, но мысли Никиты были далеко от маршрута. В голове крутились цифры, планы и сладкое предвкушение, которое он испытывал последние две недели. Всё изменилось, когда умер дед Маши. Старик жил скромно, но оставил после себя «двушку» в сталинском доме с высокими потолками. Никита уже мысленно расставлял там мебель, прикидывал, сколько будет стоить снос стен, и представлял, как он, наконец, выберется из съемной «хрущевки», где они с Машей ютились последние четыре года. — Сдача есть? — в окошко просунулась мятая купюра. — Ищите мелочь, я не банк, — буркнул Никита, сгребая медь. Вечером, вернувшись домой, он застал жену на кухне. Маша сидела за столом, перебирая какие-

Субботнее утро началось с резкого звонка в дверь. Алина готовила завтрак, нарезая овощи для омлета, когда услышала настойчивые короткие звонки — три раза подряд, потом пауза, и снова три раза. Она узнала этот «почерк» — так звонила только её мать Валентина Петровна. — Юр, это мама пришла, — крикнула Алина мужу, который принимал душ. — Открывай, я скоро выйду, — донёсся приглушённый голос из ванной. Алина вытерла руки и пошла к двери. За порогом стояла её мать — в новом пальто, с идеальной причёской из салона и с каменным выражением лица. — Здравствуй, — сухо произнесла Валентина Петровна, проходя в квартиру без приглашения. — Привет, мам. Кофе будешь? — НЕТ. Я ненадолго. Дело есть. Они прошли в гостиную. Мать села на край дивана, держа спину прямо, как на приёме у начальника. Алина устроилась напротив, уже предчувствуя неприятный разговор. — Через две недели мне исполняется шестьдесят лет, — начала Валентина Петровна без предисловий. — Буду праздновать в ресторане «Золотая подкова». Че

Часть 1. Кухня в тонах холодного кашемира — Когда будем переписывать на меня долю в твоей квартире? — спросил муж у жены и протянул ей документы, небрежно бросив тонкую папку на мраморную столешницу. Звук шлепка бумаги о камень показался Елене оглушительным, словно выстрел стартового пистолета, возвещающий о начале гонки, в которой она не собиралась участвовать. Вечернее солнце, пробивающееся сквозь жалюзи, чертило на лице Тимофея полосы, делая его правильные, почти античные черты хищными. Он стоял, опираясь бедром о кухонный остров, и с аппетитом дожевывал стейк, который она готовила полтора часа. Пожарный, герой, красавец — он привык брать от жизни всё, считая это своей законной данью за риск и мужество. Елена, до этого момента наслаждавшаяся тишиной вечера после тяжелой недели собеседований и кадровых перестановок, медленно отложила вилку. В её работе HR-директора крупного холдинга умение держать лицо было так же необходимо, как умение дышать. Но сейчас воздух в лёгких предательски

Часть 1. Сбой гидравлики — А я не к тебе приехала жить, а к сыну, так что помолчи, — заявила свекровь невестке и занесла чемодан в прихожую. Огромный, пухлый баул из дешевого кожзама плюхнулся на итальянскую плитку, словно тюлень на льдину. Звук вышел глухой, влажный, окончательный. Дана смотрела на этот предмет багажа так, как обычно смотрела на оборванный трос грузового лифта: с пониманием масштаба катастрофы и необходимостью срочного демонтажа. Галина Викторовна, женщина грузная, с лицом, на котором вечное недовольство выгравировало глубокие морщины, уже по-хозяйски оглядывала вешалку. Ее пальто, пахнущее нафталином и старым шкафом, накрыло собой бежевый тренч Даны. — Рома! — гаркнула гостья. — Ты где? Мать приехала, а он прячется. Из гостиной выплыл Роман. В домашних трико с вытянутыми коленями и футболке с надписью «Game Over», как подросток-переросток. — О, мам. А ты чего не позвонила? — вяло спросил он, но в глазах мелькнула искра надежды. Надежды на то, что теперь баланс сил из

Часть 1. Анатомия чужого везения Работа массажиста в реабилитационном центре — это не запах ароматических масел и расслабляющая музыка, а монотонный, тяжелый труд, где чужая боль передается тебе через кончики пальцев. Карина знала анатомию человеческого тела лучше, чем анатомию собственной жизни. Каждый день она разминала забитые мышцы, вправляла суставы и слушала жалобы пациентов, мечтая лишь об одном: тишине. Три года в съемной «двушке» с окнами на шумную магистраль научили её ценить покой. Урбан, её муж, работал сантехником в крупной строительной компании. Имя ему дала мать, начитавшись иностранных романов в молодости, но жизнь внесла свои коррективы: Урбан прокладывал трубы и чистил засоры, хотя считал себя специалистом широкого профиля и непризнанным гением инженерии. Их быт был похож на заезженную пластинку. Скромный ужин, подсчет финансов, редкие вылазки в кино. Мать Карины, Валентина, приезжала из поселка раз в месяц, нагруженная сумками с домашними заготовками, мясом и овощами

Часть 1. Аромат предательства В гостиной Ларисы Петровны пахло сдобным тестом, дорогой пудрой и, едва уловимо, нафталином — запахом старых вещей, которые слишком долго ждали своего часа. Тяжёлые бархатные портьеры, пожирающие солнечный свет, создавали ощущение театральной ложи, где вот-вот должна была разыграться трагедия. Стол ломился от угощений: холодец дрожал прозрачным боком, глянцевые бока запечённой утки истекали жиром, а хрустальные фужеры, казалось, звенели от напряжения ещё до того, как к ним прикасались. Евдокия сидела на краю стула, выпрямив спину, словно гимназистка перед строгим экзаменатором. В свои тридцать два она сохранила ту хрупкую, почти фарфоровую красоту, которая часто вводит людей в заблуждение, заставляя их думать о податливости и слабости. Она медленно пережёвывала кусок мяса, который казался ей безвкусным, как картон, и наблюдала. Копирайтинг научил её наблюдать. Видеть детали, скрытые за глянцевыми лозунгами. Сегодня лозунг «Счастливая семья» трещал по швам.

Анжела стояла в дверях собственной спальни. На их супружеской кровати, среди смятых простыней, сидела незнакомая женщина в халате Анжелы — том самом шёлковом халате, который Родион подарил ей на годовщину свадьбы. — Ты привёл её в наш дом, зная, что я вернусь? — с горечью спросила жена мужу. Родион стоял у окна, отвернувшись. Его плечи были напряжены, но в позе читалось не раскаяние, а раздражение от того, что его застали врасплох. — Анжела, не начинай истерику, — процедил он сквозь зубы. — Ты же сама сказала, что вернёшься только через неделю. — Я вернулась раньше, потому что отменили конференцию! — Анжела сделала шаг вперёд. — И что же я вижу? Мой муж с какой-то... — она запнулась, подбирая слова, — с этой бабой в НАШЕЙ постели! Женщина на кровати — молодая, с вызывающе яркой помадой — лениво потянулась и усмехнулась: — Родик, может, представишь нас? Неловко как-то получается. — Родик? — Анжела почти выплюнула это слово. — РОДИК?! Автор: Вика Трель © (2513) Книги автора на ЛитРес — Э

Анастасия укачивала малышку Софью на руках, когда в дверь позвонили. Девочке шёл тринадцатый месяц, и последние несколько ночей она плакала от боли — резались сразу четыре зуба. Круги под глазами молодой матери выдавали бессонные ночи, но она старалась держаться бодро — сегодня день рождения Германа, её мужа. — Открой, пожалуйста, — попросила она, переложив дочку в другую руку. Герман отложил телефон и пошёл к двери. На пороге стояла его мать Валентина Петровна, за ней — тётя Лариса с дочерью Мариной. — С днём рождения, сынок! — Валентина Петровна чмокнула Германа в щёку и прошла в квартиру. — Ларочка специально из Подольска приехала тебя поздравить. — Спасибо, мам, тёть Лариса, — Герман принял подарки и жестом пригласил гостей в гостиную. Анастасия вышла из детской с Софьей на руках. Малышка тёрла глазки кулачками и хныкала. — Здравствуйте, — поздоровалась она, стараясь улыбнуться. Валентина Петровна окинула невестку взглядом — растрёпанная коса, домашний халат, под глазами синяки. —

Часть 1. Гарь и кружево В мастерской пахло жжёным деревом и горячим пластиком. Лазерный станок, похожий на приземистого жука, монотонно гудел, выжигая на тонком слое бересты сложнейший орнамент. Галина провела ладонью по столу, смахивая мельчайшую древесную пыль. Желтоватые хлопья медленно оседали на пол, покрывая линолеум подобием первого снега. Она не любила слово «поделки». То, что она создавала, давно переросло уровень ярмарочных сувениров. Заказы расписаны на полгода вперёд, а счета оплачивались вовремя, в отличие от вечно ноющего супруга. Дверь в квартиру хлопнула так, что станок, казалось, сбился с ритма. В коридоре послышалось тяжелое шарканье и звон ключей, брошенных на тумбу. — Опять вонь, — буркнул Родион, даже не разуваясь, проходя на кухню. Он выглядел как человек, которого жизнь долго жевала, но так и не решилась выплюнуть. Сырая куртка водителя автобуса лоснилась на локтях, под глазами залегли темные мешки — отпечаток бесконечных смен и «эмоционального выгорания», как он