ОБЩАЯ ПОБЕДА

Эта история всплыла совершенно случайно на одном из европейских исторических форумов, где обычно обсуждают патину на старых кортиках или заклепки на касках. Но пост Феликса Ридли, правнука солдата вермахта, заставил замолчать даже самых дотошных коллекционеров. Это не просто мемуары — это исповедь человека, заглянувшего в глаза собственной смерти и увидевшего там нечто совершенно неожиданное. Это рассказ о «Курляндском котле», о страхе, истерике и одном грубом русском слове, которое спасло жизнь. Забытые в «английском пудинге» Яндекс картинки Вернер Ридли был ефрейтором 126-й пехотной дивизии. К 1945 году он, как и тысячи других немецких солдат, оказался заперт в Курляндии. Сами немцы называли это место «лагерем вооруженных военнопленных», хотя Берлин по радио продолжал пафосно вещать о «героическом плацдарме». Вернер вспоминал то время как тягучий кошмар. Время там потеряло смысл. Оно то неслось галопом, то застывало, как густой английский пудинг. Под сапогами чавкала жирная курлян

Война — это не парад и не учебник истории с сухими датами. Это серый, грязный ад, где человеческая жизнь порой стоит меньше одного патрона, а приказ командира страшнее самой смерти. Сейчас, спустя десятилетия, трудно, почти невозможно понять то ожесточение, которое к концу войны достигло предела с обеих воюющих сторон. На передовой не было места высоким словам о гуманизме, а каждый пройденный метр был полит кровью. И эта кровь была не только вражеской. В горячке боя: цена ошибки - жизнь Яндекс картинки В плен брали редко. Очень редко. В горячке боя, когда адреналин зашкаливает, а товарищи падали рядом скошенные огнем, даже поднятые руки немецкого солдата не были гарантией жизни. Могли застрелить «по ходу пьесы», и никто бы не осудил. Слишком часто бывало: пробежишь мимо, а тот самый «уже сдавшийся враг» поднимет с земли автомат и выстрелит в спину атакующим. Это не слухи, это десятки случаев, которые отпечатывались в памяти выживших, как шрамы. И всё же, шансы выжить у пленного были

Фото: www.vavilovsar.ru Апрель 1945 года. Берлин. Идут последние, самые ожесточенные бои. Советские гаубицы готовятся открыть огонь прямой наводкой по Рейхстагу. Но связь с корректировщиками на том берегу Шпрее постоянно рвется под шквальным огнем. Один за другим гибнут связисты. И тогда к реке выходит сержант Николай Егоров. Ему предстоит трое суток без сна и отдыха, под непрерывной канонадой, снова и снова восстанавливать эту тонкую ниточку жизни, от которой зависит исход штурма последнего оплота Рейха. От плуга к катушке с проводом Николай Егоров. Фото: vk.com Николай Егоров был человеком земли. Родившись в волжском городе Камышине в простой крестьянской семье, он с малых лет познал цену честному труду. Когда грянула коллективизация, его семья, как и многие, разъехалась по стране. Двадцатилетний Николай отправился в казахские степи, отслужил в армии, завел семью, растил троих детей. Жил, как живут миллионы простых советских людей. Когда началась война, он в числе первых встал на защ

29 ноября 1942 года. Херсон, оккупированный дом. Карательный отряд СД сжимает кольцо. Внутри — один юноша. Три вспышки выстрелов, три падающих тела фашистов… А потом — четвёртый, последний выстрел. Им он оборвал свою жизнь. Не желая сдаться. Ему было всего 18 лет. Его звали Илья Кулик. И за его голову немцы обещали 10 000 марок. Это история не о солдате на фронте. Это история о войне в тени. О том, как школьный секретарь комсомола стал кошмаром для целой оккупационной администрации. Источник: vk.com Школьный вожак, оставшийся в аду Август 1941-го. Херсон оккупирован. Большинство старается уйти. А Илья Кулик, только что получивший аттестат, делает невероятный выбор. Он остаётся. Остаётся в оккупированном городе, полном страха, виселиц и патрулей. Его цель — не выжить. Его цель — бороться. С горсткой таких же безумно смелых друзей он начинает собирать оружие, патроны, тол. Они прячут арсенал на левом берегу Днепра, создавая тайную базу для будущей войны в подполье. К зиме 1941-го вокруг

Яндекс картинки Немцы прозвали его Der kleine Waldgeist — маленький лесной призрак. С зимы 1942-го до лета 1944-го в брянских лесах появлялась загадочная детская фигура, проскальзывавшая между немецкими частями и растворявшаяся как дым. Командиры патрулей писали в ночных сводках одно и то же: «Замечена детская фигура. Преследовалась. Растворилась в воздухе». Этим призраком был двенадцатилетний Николай Сергеевич Волков. Семья убита, но в душе горел огонь мести. Уроки выживания от лесника Яндекс картинки Николай родился в 1930 году в селе Красная Поляна, в самом сердце Брянских лесов. Отец его, Сергей, был не просто лесником — настоящим экспертом по выживанию. Каждое утро до рассвета будил сына и уводил вглубь чащи. «Коля, поставь ногу на эту ветку — звука не будет», — терпеливо объяснял отец. «Теперь задержи дыхание и пройди двадцать шагов беззвучно». Сначала мальчик терпел неудачи, но через месяц уже двигался бесшумно, как опытный разведчик. Ещё важнее были уроки невидимости. «Люди н

Морозное утро 17 декабря 1941 года. От Москвы немецких оккупантов уже отбросили, но война продолжала бушевать с жестокой силой. Деревня Денисиха под Рузой — неприметная точка на карте, ставшая ареной подвига, который позже назовут почти невозможным. Здесь, в глубоком тылу врага, один советский боец на шесть часов превратил захваченный немецкий блиндаж в свою личную крепость. Его звали Сергей Иванович Савостьянов. И эта история — не про статистику, а про ярость, хитрость и ту самую силу духа, что ломает хребет любой машинерии. Врага отогнали на 35 километров. Но это было только начало Контрнаступление под Москвой в декабре 41-го. Это был первый крик надежды, первый по-настоящему сокрушительный удар по мифу о непобедимости вермахта. “6–7 декабря наши войска перешли в наступление”, — вспоминал сам Сергей Иванович. Враг откатывался, оставляя за собой выжженные деревни и горы снарядных гильз. 22-я танковая бригада, в моторизованном стрелково-пулемётном батальоне которой служил Савостьян

Фото: forum.ww2.ru Осень 1941 года. Подмосковье. В кабинете немецкого офицера сидит 17-летний паренек, задержанный в оккупированной деревне. Он с бесшабашной удалью рассказывает анекдоты про коммунистов, вызывая хохот у врага. Немец, очарованный остроумием мальчишки, оставляет его при себе и даже обещает помочь найти его «пропавшую» маму. Он не знает, что этот паренек — не потерявшийся сирота, а партизанский разведчик Толя Шумов. И что прямо сейчас, смеясь, он запоминает все: расположение постов, численность гарнизона, время смены караула. Он не знает, что через два дня этот «шутник» сбежит, прихватив с собой его личный пистолет и секретную карту. От школьной скамьи к винтовке Фото: ratnik.tv Анатолий Шумов принадлежал к тому поколению, которое война заставила повзрослеть за одну ночь. Сын убежденной коммунистки, названный в честь наркома Луначарского, он рос без отца, но с несгибаемым характером. Мечтал стать военным и сразу после 8-го класса втайне от матери подал заявление в военное

Сталинград, сентябрь 1942-го. Самое высокое здание города — элеватор — уже нарисовано на памятных нашивках вермахта. Немцы уверены: захватили символ. Но они поторопились. Они не учли, что символом может стать не здание, а группа людей внутри него. О подвиге этих людей не писали сводки Совинформбюро. Не снимали кинохронику. О том, как они сражались, миру рассказали… дневники их противников. «Русские ведут огонь со всех сторон. Сидим в подвале дома, на улице находиться нельзя… Весь наш батальон по численности меньше штатной роты. Таких ожесточенных боев наши старые солдаты не помнят». Эти слова — признание. Признание силы духа тех, чьи имена мы, скорее всего, так и не узнаем. Источник: pinterest.com Неожиданный гарнизон: как 35 бойцов вернули стратегический объект Немцы, взяв элеватор 16 сентября, понадеялись на авось и двинулись дальше, оставив слабый гарнизон. Это была роковая ошибка. Этим мгновением воспользовался старший лейтенант Михаил Поляков. С отрядом всего в 35 человек он совер

Яндекс картинки В маленькой смоленской деревне Слободка до сих пор стоит скромный крест на месте, где весной 1942-го немцы опускали в землю гроб с телом советского генерал-лейтенанта. С воинским салютом. С оркестром. С речью немецкого генерала, который сказал своим солдатам: «Сражайтесь за Германию так же, как этот человек сражался за свою Родину». В истории Великой Отечественной это единственный случай, когда враг похоронил командующего армией с такими почестями. Имя этого человека – Михаил Григорьевич Ефремов. Опытный генерал у стен Москвы Михаил Григорьевич Ефремов (27 февраля 1897, Таруса, Тарусская область, Калужская губерния — 19 апреля 1942, дер. Жары, Вяземский район, Смоленская область) — советский военачальник, полководец Гражданской войны, Великой Отечественной войны, генерал-лейтенант (1940). Герой Российской Федерации (1996; посмертно) К началу Великой Отечественной войны Михаил Григорьевич Ефремов был не просто генералом, а опытнейшим командиром, который уже не раз возг

Яндекс картинки В послевоенном СССР, который только-только выдохнул после самой страшной войны в истории, под внешним слоем единства и триумфа зрела раковая опухоль – украинский национализм. Это история о том, как Кремль, осознав смертельную угрозу, предпринял одну из самых решительных, но незавершённых попыток искоренить этот националистический яд, любовно взращенный сначала фашистами, а затем и западными спецслужбами. Яд, заложенный оккупантами Яндекс картинки Корни проблемы уходили в годы Великой Отечественной войны. Фашисты, а после них и идеологи Холодной войны, такие как бывший чиновник Госдепа Роберт Келли, чётко видели в украинском национализме идеальное оружие против России и СССР. Келли в своём меморандуме 1949 года прямо заявлял: чтобы расшатать Союз, необходимо сделать ставку на национализм. И «благодатная почва» для этого была обильно «навожена» оккупантами на Украине. Тревожные сигналы поступали уже осенью 1944 года. Демобилизованные фронтовики-евреи из Киева отправили